— Но этого не произошло. — Он поднял бровь. — А если бы произошло, ты бы беспокоилась?
Касс покраснела.
— Конечно, ты же как-никак представитель рода человеческого.
— Ну, спасибо, — сухо сказал Гиффорд.
— Ты не страдаешь от несварения желудка? — спросила она и озорно улыбнулась. — Ты залпом проглотил свой обед.
— Эта беда меня тоже миновала, — сказал он, проходя мимо нее, чтобы взять полотенце, которое, как оказалось, висело на нижней ветке дерева. А под веткой, на песке, лежала его трость. — Хотя от этой Вероники у кого хочешь может заболеть живот. И не только потому, что это просто фонтан красноречия! — Он содрогнулся. — Она же людоед!
— Ты испугался?
Он встал рядом с ней и начал вытираться.
— Я был в ужасе. Дай ей только шанс — и она спустит с парня штаны, едва взглянув на него.
Касс засмеялась:
— Вот почему ты решил поскорее спасаться бегством?
— Это было не совсем бегство, — нахмурился Гиффорд, — но действительно поэтому.
— Вероника, конечно, слишком навязчивая, но она совсем недавно развелась и очень одинока.
— Вполне возможно, что она переживает трудные времена. — Гиффорд вытер полотенцем голову. Черные гладкие волосы превратились в лохматую копну. — Тем не менее я не буду — повторяю, не буду! — никогда больше есть с ней за одним столом. Понятно?
— Понятно. Нога беспокоит? — спросила Касс, когда он, наклонившись, начал осторожно вытирать ногу. Она увидела, как он напрягся. — Извини, кажется, я задала глупый вопрос.
— Да, глупый, — раздраженно сказал он. — Есть еще такие вопросы? — Он смотрел на нее мгновенье, потом выпрямился. — Она не просто беспокоит эти дни, она безумно болит.
— Ты плавал полчаса, — напомнила ему Касс.
— Да, — сказал он и усмехнулся. — Я еще никогда не плавал так долго с момента аварии. А ты не собираешься искупаться?
Она помотала головой.
— Я пришла на пляж, потому что не хотела спать и... — она запнулась, — потому что хотела собраться с мыслями.
— А кто с ребенком? Эдит?
— Нет. У меня здесь сигнальное устройство. Видишь? — Она показала ему на монитор. — Стоит малышу заплакать, и, — Касс оглянулась на свой коттедж, — через секунду я буду там.
— Когда ты объясняла мне, почему приехала на Сейшелы, ты говорила, что хотела сменить обстановку. — Взяв горсть песка, он пропустил его через свои длинные пальцы. — Ты хотела уехать от Стивена?
— Да, — коротко ответила Касс.
— Ваши отношения переживали не лучшие времена? — поинтересовался Гиффорд.
— Не совсем так. Мы остаемся друзьями. Но когда я уеду отсюда — а я обещала Эдит, что останусь здесь, пока не будет продан «Затерянный рай», — мне придется переехать из его квартиры.
— Ваш роман закончился?
— Никакого романа никогда и не было.
Повернув голову, он хмуро посмотрел на нее.
— Не было?
— Нет, — ответила Касс, подумав, что готовить почву, избегая прямого заявления, — нервное и требующее хитрости дело. — Стивен был так любезен, что предоставил мне отдельную комнату, когда я была беременна. Но с появлением Джека его энтузиазм поубавился.
— Ему не нравилось, когда его будили среди ночи? — предположил Гиффорд.
— Он терпеть этого не мог! Ему не нравилось также, когда ребенок плакал днем. Или когда я завешивала кухню выстиранным бельем. Стивен трясется над своей квартирой. Когда Джек начал подрастать, все трогать, пускать слюни на ковер, а иногда и срыгивать на него, Стивен стал относиться к нашему пребыванию все более неодобрительно. Так что, когда я вернусь, то остановлюсь у моего отца в Кембридже. Временно...
— Временно?
— Я скопила деньги и собираюсь купить дом в приморском городе в графстве Девон. Там живет мой брат с женой. Я буду сдавать его отдыхающим. Тогда Джек не будет страдать из-за моей работы. А он — главное в моей жизни.
— Значит, ты больше не работаешь у Декстера?
— Я уволилась полтора месяца назад, перед тем как ехать сюда.
— Твоя идея оставить работу довольно странная, — произнес Гиффорд.
— Поскольку Стивен настаивал на том, чтобы я продолжала работать, после рождения Джека я согласилась на неполный день, но мне очень не нравилось оставлять ребенка в яслях.
— Стивен не хотел тебя отпускать, потому что не может справиться без тебя, — язвительно заметил Гиффорд.
Она кивнула.
— Ему действительно трудно одному.
— Когда он наконец решит уйти из фирмы? Ко всеобщему облегчению...
— Он говорил, что хочет пойти на курсы дизайнеров по интерьеру. Так что, возможно, он и уйдет. Хотя его отец просто рассвирепеет, если узнает, что в «Декстере» не останется ни одного Декстера, — проговорила Касс с унылой гримасой.
— Зато твой отец будет рад, если ты поживешь с ним какое-то время, — заметил Гиффорд. Когда-то она рассказывала ему, что ее овдовевший отец живет один.
— Да, хотя он будет частенько забывать о моем присутствии, — улыбнулась Касс. — Папа — типичный рассеянный профессор.
— Он нашел себе новую жену?
Такая невероятная идея рассмешила ее.
— Что ты! — Хотя прошло уже десять лет со дня смерти ее матери, отец никогда не смотрел на других женщин. — Они с мамой были преданы друг другу, а теперь он предан ее памяти. И всегда будет.
— Он не похож на моего старика, — сказал Гиффорд, и его лицо посерьезнело. — У него было три жены — моя мать первая — и вереница подруг в промежутке. В детстве, приезжая к нему, я никогда не знал, кто мне откроет дверь.
— Я не знала об этом, — удивленно отозвалась Касс.
— Я тебе никогда не рассказывал, — сказал Гиффорд, наклонился вперед и поцеловал ее.
Прикосновение его губ ударило Касс словно током. Наполнило жизнью каждую пору, каждую частичку ее существа. Где-то глубоко-глубоко внутри она почувствовала, что их тела инстинктивно узнали друг друга. Но это было опасное узнавание. Упершись руками в его плечи, Касс попыталась оттолкнуть Гиффорда. Но в этот момент он раздвинул своими губами ее губы, и она ощутила влажное прикосновение его языка.
Ее пульс лихорадочно забился. Сердце готово было выскочить из груди. Сдерживающая сила рук ослабла. Полтора года назад Гиффорду удалось с дерзкой легкостью возбудить ее чувства. Удалось это ему и сейчас. Ее груди набухли, медово-коричневые соски стали упругими. Она почувствовала сладкую боль между бедрами. Она так давно не занималась любовью — ни разу с момента их последней близости.
— Ты не жалела, что наши отношения закончились? — спросил он, откинувшись назад.
Только под средневековыми пытками Касс могла признаться, что была от этого просто в отчаянии.
