камушками. Сердце забилось быстро-быстро. Подарок? Мне? Красивые какие…
Но, налюбовавшись разноцветным блеском в свете костра, я вдруг застыла, и холодок пробежал по спине от внезапной мысли. О Господи…
- Коль, а ты где их взял? – спросила напряжённо. Он мотнул головой, коротко рассмеялся:
- Где взял – там больше нету! Нравятся?
- Ты их украл, - в моём голосе было больше безысходности, чем на всём Титанике в момент его крушения. – Скажи честно!
- Да ладно тебе, - отмахнулся он. – Какая разница?
- Большая. С кем ты связался?
- С нормальными, реальными пацанами. Они сила. А лучше быть с силой, чем против неё.
- Нет, не лучше! – я даже вскочила, не зная, куда деть захлестнувшую меня ярость и обиду. Серёжки жгли ладонь, и я выбросила их прямо в костёр. Тут и Коля вскочил, рявкнул:
- Сдурела? Не хочешь носить, я бы продал!
- Фиг!
У меня слёзы брызнули из глаз. Как ему объяснить, если он не знает того, что знаю я?
- Алька, блин…
Он сел, схватился руками за голову. А я глубоко вдохнула несколько раз, чтобы успокоиться, и сказала мягче:
- Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
- Да что со мной случится? Да я с этими пацанами подниму реальные деньги, куплю себе квартиру и заживу нормально! На тебе женюсь, Алька! Мы будем жить, как люди, как богачи!
- Ты умрёшь на зоне, - перебила его я. – От туберкулёза какого-нибудь! Или от ножа в печень! Можешь ты понять это или нет? Другого пути у тебя нет.
- Есть. Я тебе докажу!
- Знаешь что? Если ты не уйдёшь из этой банды, Коля Кондратьев, то я… Я пойду на панель, понял?!
Выпалила в сердцах, но неожиданно панель возымела действие. Он глянул на меня диким взглядом, пробормотал:
- Так сразу и на панель…
- А что, подниму реальные деньги, куплю себе квартиру и тебя замуж возьму!
Коля смотрел на меня широко раскрытыми глазами, потом покрутил головой:
- Вот дура. Ну скажи тогда, если ты всё знаешь: что мне делать? Работу искать за сто рэ в месяц?
- Да, - просто ответила я. Потом села рядом с ним, взяла в ладони его руку и сказала: - Скоро всё изменится. Надо только подождать. Будут всякие неприятности, но я знаю, что у нас с тобой всё будет хорошо. Поверь мне. И пообещай, что никогда больше ничего не украдёшь.
- Иначе панель? – усмехнулся он, поглаживая большим пальцем мою кисть.
- Иначе панель.
Мы ещё посидели немного у костра, погрелись, но Коля всё время хмурился. Я не выдержала это усиленное думанье и спросила:
- Ну, ты чего такой?
- Да вот, задала ты мне задачку. Куда теперь идти, где работу искать? Да ещё серёжки сожгла, коза! Я бы продал и сапоги зимние для Машки купил…
Да-а… Сапоги – это дорого. Минут пять я тупила, глядя в затухающий огонь и пытаясь вспомнить, были ли в это время сапоги в магазинах. Когда мне было по-настоящему пятнадцать, я как-то не задумывалась о том, откуда мама приносит обувь, одежду, пальто. Но у меня всегда всё было. Не слишком модное, зато удобное и хорошего качества. Теперь я понимала, что доставалось оно из-под полы, по знакомству, в огромном секрете. Мама артистка театра и кино, папа подполковник районного УВД – связи в нашей семье должны были быть нехилыми! А деньги…
Деньги тоже всегда были в наличии. Но откуда они брались и каким образом зарабатывались в эпоху повального дефицита и задержки зарплат, меня никогда не интересовало.
А зря.
Может быть, не выросла бы такой лохушкой… Вон Войчевская знала, наверное. Поэтому и специальность выбрала перспективную, а не как я – дурацкую информатику, в которой ничего не понимала никогда.
Стоп.
Войчевская. Магазин на углу. В девяностые там на входе постоянно висело объявление, написанное от руки красивым почерком с завитушками: «Требуются грузчик, ночной сторож, продавцы».
Я вскочила и дёрнула Колю за руку:
- Пошли!
- Куда?
- На работу устраиваться!
- В смысле?
- Без смыслов! Паспорт у тебя с собой?
Коя похлопал по карманам и кивнул. Я воскликнула с досадой:
- Ну, не тупи, бегом!
Уже через несколько минут мы стояли перед входом в магазин, и Коля качал головой, пытаясь причесаться пятернёй в отражении витрины:
- Какой из меня грузчик? Погонят они меня пинком под зад, вот увидишь.
- Чего это? Не погонят, - с убеждением ответила я, отряхивая его куртку от чердачного мусора. – Днём грузчик, ночью сторож. И тепло, и сытно, и рядом с домом.
- Погонят, - буркнул он и почти шёпотом добавил: - Я у них сырки тырил, конфеты…
- Так это когда было?! Забыли уже. Не бойся! Пошли, я с тобой.
И решительно потянула его внутрь.
После магазина из моего двадцать первого века этот вариант начала девяностых показался мне холодным и пустым склепом. Пошлый белый кафель равнодушно смотрел со стен на скучные прилавки, где стояли ровненькие пирамиды фетишных консервов – килька в томате. С другой стороны торгового зала, где можно было танцевать вальсы, в кондитерском отделе всё заполонили сушки, которые уже никому в горле не лезли. Мясные прилавки были предательски пусты. Хлеб быстро разбирали хозяйки с большими сумками. Одна из продавщиц листала журнал, вторая пересчитывала чеки. А потом появилась третья – толстая, с химией на рыжих волосах под пилоткой, в белом грязном халате с короткими рукавами, из которых торчали пухлые руки – и громко сказала той, с чеками:
- Фёдоровна, масло привезли сливочное. Развесное. Сейчас фасовать будем.
Покупательницы, как чайки, подхватили слово «масло» и принялись склонять на все лады:
- А масло чьё производство?
- Женщина, а в какую цену масло?
- А масла сколько в одни руки будут давать?
- Катя, Катя, беги звони Маше и тёте Ядвиге, масло дают!
Я потянула за рукав Колю:
- Пошли, пока они заняты. Я спрошу, а ты жди.
Если бы мне на самом деле было пятнадцать, я, наверное, застеснялась бы подойти с вопросом к продавщице, которая листала журнал. Скосив взгляд, я поняла – Бурда. Вязаные модели какие-то. Такие смешные… Но мода, что поделать. Кашлянув, я обратилась к девушке:
- Добрый день, там объявление висит, что вам нужен грузчик.
- Ты, что ли, работу ищешь? – фыркнула от
