— Не думаю, что ты хотел это знать, — медленно проговорила она. — Моя мать, конечно, была взбешена и быстро пристроила меня в частную лечебницу. Там было хорошо. Она сказала, что я не смогу забрать ребенка, и была права. А когда оказалось, что их двое, я поняла, что у меня и вовсе нет никакой надежды. Что изменилось бы, если бы я сказала тебе об этом?
— А ты не думала, что я мог чувствовать какую-то ответственность?
Она отмахнулась.
— Возможно, но ситуация была безнадежная. Если бы ты даже узнал, как бы нам удалось скрыть это от Анны? Я не могла так поступить с нею.
Сардоническая усмешка искривила его губы.
— Боги, наверное, наблюдали смешную историю: я удочерил собственных детей.
— Я даже не знала, что вы думали об этом, — заметила Палома.
— Мы ждали около двух лет. Одна из школьных подруг Анны работала в департаменте социального обеспечения и помогла нам. Это оказалось несложно, потому что немногие хотят взять близнецов. Анна же говорила, что полюбила их с первого взгляда.
— И никто из вас не подозревал? — Паломе такая ситуация показалась невозможной.
— Слава Богу, нет, — убежденно сказал Джон. Она бросила взгляд на тоненькие часы на руке.
Было почти десять вечера.
— Я рада, что их взяли именно вы с Анной. Я постоянно беспокоилась о них, безумно хотела знать, счастливы ли они, правильно ли я поступила. Теперь вижу, что им хорошо. — Палома глубоко вздохнула. Надо было решаться. Момент был подходящий, и она сказала: — Я не собираюсь совсем уходить из их жизни, Джон.
Когда он взглянул на нее, его глаза блестели, как льдины, на холодном и злом лице.
— Ты сказала, что посмотришь на них и уедешь.
— Теперь не думаю, что смогу это сделать. — Обхватив свои плечи руками, она встретила его пристальный взгляд твердо, не позволяя запутать себя. — Я не имею формальных прав на них, но моральные права у меня есть. Я не причиню им вреда, но хочу поддерживать с ними контакт.
— А если я скажу «нет», ты обратишься к прессе. — Джон скривил губы. — И это почти наверняка оставит след в их душах на всю оставшуюся жизнь.
— Только в случае, если ты поступишь неблагоразумно, — сказала она твердо. — Они мои дети, Джон, так же, как твои и Анны. Я их вынашивала девять месяцев. Последние из них провела в кровати, потому что врачи думали, что могу потерять детей. Перенесла адскую боль. Я родила их, неделю кормила грудью… И с тех пор не переставала думать о них. Я не уйду из их жизни так, будто бы никогда не существовала.
Наступило долгое молчание.
— А твой отец? — неожиданно спросил Джон.
— Что — отец?
— Ты нашла его?
Скептическая улыбка заиграла на ее губах.
— Да, мне почти не составило труда его отыскать. Долгие годы Палома мечтала встретиться с отцом, но когда узнала о нем все, то охота увидеть его пропала. Ее отец, выходец из знатного семейства, теперь был владельцем одного из крупнейших предприятий страны. Палома отлично понимала, что для мужчин такого сорта внебрачный ребенок может быть только помехой.
— Он знает о тебе? — спросил Джон.
Палома пожала плечами.
— А зачем ему знать об этом?
— Может быть, он захочет познакомиться с тобою.
Палома цинично расхохоталась.
— Только из-за того, что я получила некоторую известность и разбогатела, заработав все это своим лицом и телом? Сомневаюсь, что для него это может иметь значение. Он знал, что мать была беременна, но все равно бросил ее. Теперь я не желаю иметь с ним дела.
— Ты можешь проводить аналогии, но я действительно считаю, что мужчина не должен так поступать с женщиной. Я бы не бросил тебя на произвол судьбы, если бы только знал…
Палома в душе все еще не верила ему. Может быть, Анна рассказала ему? Тогда он знал, что удочерил собственных детей. Возможно, он сам все это и подстроил. Или вот что: у Анны была влиятельная подруга, она и помогла ей в этом деле. Ведь то, что случилось, оказалось для них как нельзя кстати: Анна не могла иметь детей и удочерила детей мужа. Наверное, ей больше подошли бы сыновья…
Лицо Джона сохраняло бесстрастное выражение, и одного взгляда на него было достаточно, чтобы убедиться в том, что ей никогда не узнать этой тайны. Как и многое другое, ключ от этой загадки хранится в его умной и холодной голове.
Палома тяжело вздохнула. Этот вопрос волновал ее все больше и больше. Если Джон знал, что с ней случилось, то просто обманул ее, забрав детей, как забирают ягнят у маток. От такой мысли у нее перехватило дыхание. Мучимая бесплодными догадками, Палома едко произнесла:
— Да, то, что произошло, только сыграло тебе на руку, ведь так? Какая жалость, что я об этом узнала и все испортила.
— Черт тебя возьми, — заговорил Джон, роняя слова, как камни. — Зачем ты вернулась? Чтобы преследовать меня? Ради этого не стоило приезжать, я помнил о тебе и так.
— Не надо, Джон, — сказала она вдруг голосом, полным симпатии, в котором не осталось и следа подозрительности и злобы. Она поднялась, подошла к нему и коснулась его руки. — Ты беспокоишься о том, как девочки отнесутся к этой истории, я понимаю. Но не стоит! Мы все преодолеем.
Контраст между льдом своих пальцев и жаром его тела заставил сердце Паломы биться сильнее. Облизнув пересохшие губы, она отступила назад, но недостаточно быстро. Джон внезапно крепко стиснул ее запястье сильными пальцами, как тисками.
— Мы?! — воскликнул он с лицом, перекошенным от злобы. — У тебя нет здесь будущего, Палома!
— Знаю, — прошептала она, завороженная ледяным взглядом его сузившихся глаз.
Напряжение между ними росло, и когда его бледно-голубые глаза встретились с ее зелеными, расширившимися от ужаса, Палома поняла, что бешенство, охватившее мужчину, стоявшего вплотную к ней, перерастает в другое чувство.
— Нет! — вскрикнула она, вырвав руку, и побежала по лестнице. Но Джон догнал ее, схватил за плечи и повлек за собой. Испуганная, с отчаянием жертвы женщина попыталась вывернуться, но, взглянув в его глаза, прочла в них такое желание и такую страсть, что страх исчез и она покорилась.
Больше не было хищника и его добычи. Игра закончилась, охота прекратилась, и между ними протянулась невидимая, древняя как мир нить, связывающая мужчину и женщину.
…Рот Джона вначале был грубым и ненасытным, будто хотел наказать ее. Но жертва подчинялась без сопротивления. И он сумел разбудить в ней странное, ранее не изведанное ощущение, прятавшееся так глубоко, что добраться до него было нелегко.
Палома, охваченная волшебством момента, позволяла ему все, забыв об осторожности. Она едва заметила, как он поднял ее на руки, потому что всем своим существом воспринимала прикосновения Джона и быстрые удары его сердца. Но неясные очертания знакомых предметов развеяли чары, пробудив воспоминания. Высвободившись из его объятий, Палома огляделась. Они были в той самой комнате.
