— Ага, своего рода тест на выносливость?
— Скорее демонстрация мужской потенции. Разумеется, символическая. — Рикардо рассмеялся, увидев, как вспыхнули щеки Дорис. — Музыка сменилась. Крепись!
— Я лучше сразу уйду…
— Не вынуждай меня силой тащить тебя назад. И ничего не бойся. Танец вовсе не страшный, и ничего неприличного в нем нет.
Дорис сидела тише воды, ниже травы и, натянуто улыбаясь, следила за тем, как мужчины сбрасывают с себя пиджаки и закатывают рукава. Потом они положили руки друг другу на плечи и начали в унисон двигаться, сперва в медленном и протяжном ритме, затем все быстрее и быстрее. Танцоры выбывали один за другим, и вот уже на паркете остались лишь Рикардо, Габриэль и несколько незнакомых ей юношей.
Дорис завороженно следила за танцем, и вдруг рядом разбилась о пол тарелка, затем еще одна, а вот уже звон бьющейся посуды слился со звуками танца.
— Дорис, бери, это твоя! — С другого конца стола Сильвия протягивала ей тарелку. — Брось об пол. Поддержи самых стойких и выносливых!
— Ты это серьезно?
— Бери, на тебя уже смотрят, — прошипела Сильвия. — Так положено, понимаешь?
Дорис неуверенно взяла тарелку, повертела ее в руках и бросила на пол. Звон получился такой славный, что рука невольно схватила еще одну тарелку, затем еще одну, и только когда на столе уже ничего не осталось, Дорис перевела дыхание и с удивлением поглядела на груду битых черепков у своих ног.
Из‑за столов на нее с одобрительным гулом смотрели гости, и Дорис не сразу сообразила, что ей протягивает свою, очевидно, последнюю на сегодня тарелку сама миссис Феррери. Дорис робко улыбнулась, но взяла из рук пожилой женщины тарелку и, пожав плечами, бросила на паркет.
— О, да ты уже набила руку! — захлопала в ладоши Сильвия и добавила — Могу поздравить: ты официально принята в лоно семьи.
Почти тут же музыка смолкла, мужчины, тяжело дыша, вернулись к столу и набежавшие официанты принялись вениками подметать осколки фаянса с пола.
Как только паркет был убран, настал черед другого танца, на этот раз — медленного, и мужчины вывели из‑за столиков своих партнерш. Под тонким батистом рубашки Рикардо переливались твердые мускулы. Дорис невольно прильнула к его обжигающе‑горячему телу, различая ровный и могучий стук сердца и мускусно‑прохладный аромат одеколона.
— Габриэль и Сильвия отвезут маму домой, и гости после этого начнут раскланиваться и уходить, — сообщил Рикардо, лавируя между другими танцующими парами.
— Твоя мать — женщина что надо, — призналась Дорис.
— Завтра она весь день пролежит в изнеможении, все‑таки возраст и утомление. Но не исполнить свой долг сегодня она не могла.
— Поразительная сила духа!
— Маме всегда был нужен в жизни предмет заботы и опеки. Когда‑то им были наш отец, мы, дети, сейчас настал черед зятьев, невесток и внуков. Кстати, могу поздравить — она тобой просто восхищена.
— Чем же я заслужила такое отношение — неужели своей строптивостью?
— Это само собой, тут вы с ней два сапога пара. Но, думаю, в первую очередь она увидела в тебе женщину, внутренняя красота которой не уступает красоте внешней.
Дорис смущенно отвела взгляд и хмыкнула:
— Ну ты и льстец! Боюсь, вы с мамой меня переоцениваете. Я могу быть такой стервой!..
— Это я знаю и ценю, — с улыбкой произнес Рикардо, губами касаясь ее волос.
Дорис втянула голову в плечи.
— Пожалуйста, не надо.
— Удивительная комбинация слов, — рассмеялся Рикардо. — Первая половина фразы — побуждение к действию, вторая — запрет.
— Что делать, такая уж я противоречивая.
Дорис внезапно почувствовала себя беззащитной и одинокой и только через секунду поняла, в чем дело, — Рикардо отпустил ее.
Мама и Габриэль уже собрались уходить, — пояснил он. — Пожелаем им доброй ночи, а затем попрощаемся с остальными гостями — до свадьбы…
Всю дорогу домой Дорис продремала на мягком сиденье его автомобиля. Когда машина затормозила возле ее дома, она открыла глаза, не поворачивая голову, сказала:
— Не провожай меня сегодня, хорошо?
— Но как мне убедиться, что ты дошла до дверей квартиры целой и невредимой?
— Ты слушаешь, что тебе говорят другие? — устало спросила она, выходя из машины.
— Обижаешь! Если бы я не слушал, то уже давно бы прогорел.
— Тогда какого черта ты споришь? Рикардо стоял совсем рядом — лицом к лицу.
— Не знаю, поверишь ли, но мне ужасно не хочется с тобой расставаться.
Дорис закрыла глаза и безнадежно качнула головой.
— А мне не хочется, чтобы ты шел за мной… Рикардо осторожно приподнял указательным пальцем ее подбородок.
— Ты меня боишься? — неожиданно мягко спросил он.
— Черт возьми, ты наконец оставишь меня в покое? — В глазах Дорис забегали злые чертики. — Я устала и хочу спать.
— Очередной утренний показ мод?
— Нет. Просто я намерена отоспаться за всю неделю, а потом поваляться на пляже безо всяких кавалеров, женихов и прочей ерунды.
— Мудрое решение. Тебе нужно собраться с силами, ведь в нашей завтрашней вечерней программе — посещение светского раута. — Рикардо чуть помедлил, потом порывисто поцеловал ее в губы.
— Сладких тебе снов, моя любовь! — крикнул он, садясь в машину, оставив ее совершенно ошеломленной и сбитой с толку.
Пляж располагался в получасе езды и от города, и в преддверии Рождества почти никто не решился променять поход по магазинам на возможность полежать на золотистом песке под солнышком.
Лежа под тентом, Дорис с упоением читала «Сафо» Альфонса Доде. Около четырех она вышла под солнце, позагорала, а к половине шестого была уже дома, на Олимпик‑Пойнт, где приняла душ, вымыла голову и стала одеваться. В семь она под руку с Рикардо расхаживала по роскошному холлу одного из самых фешенебельных особняков города. Гости в массе своей принадлежали к светской элите Мельбурна, и по изысканным женским нарядам и прическам было видно, что дамы потратили на свой туалет не один час, если не целый день. Их наряды каждый в отдельности стоили целое состояние, а количеству драгоценностей мог позавидовать самый богатый индийский раджа.
Дорис вздрогнула, когда ее взяла под локоть сама Аделаида Брайтон.
— Дорогая моя, как поживаешь? — спросила гранд‑дама и, не дождавшись ответа, обратилась к Рикардо. — Мистер Феррери, друг мой, я так рада, что вы сумели вернуть в наш круг эту юную и в высшей степени очаровательную леди… Да, да, да. Я обо всем уже знаю. Тысяча поздравлений с моей стороны. Свадьба скоро, извините за нескромный вопрос?
