– Собственно, мне-то нет никакого дела до вашего Жана. Но, вижу, у вас все хорошо. Рад за вас.
– А уж я-то как рада! – пробормотала Кейт.
– В самом деле?
– Я шучу. Бернар. Мсье Маршан. Я хотела бы отпроситься у… у кого вообще тут нужно отпрашиваться? Мне позарез нужно в Техас дня на три. – И Кейт на всякий случай устремила на него самый искристый взгляд, какой только смогла.
Бернар втянул воздух и заскользил взглядом по ее фигуре.
– Мадемуазель Морган, я… я… Кейт, я думаю, это можно сделать.
– И мне ничего не будет? Вы поможете мне?
– Ты же знаешь, я питаю к тебе слабость.
Это было приятно услышать после того холодного душа, который вылила на нее Арлет.
– Хорошо, мсье Маршан, – произнесла она ангельским тоном и добавила огня во взгляд, как бы невзначай задев его бедром, затянутым узкими джинсами.
Ей показалось, что сейчас Бернар или упадет в обморок, или накинется на нее прямо на глазах изумленной публики. Судя по всему, он был склонен к последнему варианту.
– Что вы хотите от меня? – спросил он тоном, каким обычно разговаривают с любовницами после первой ночи, обсуждая вознаграждение. Глазами он пожирал ее фигуру, не стесняясь окружающих.
Кейт опешила. Бернар – самый загадочный мужчина из всех, кого она встречала!
– Я… ну, я же говорю, чтобы мне перенесли сессию и… ничего за это не было. – На всякий случай она отступила в сторону.
– Ага. А кто потом за вас будет ее сдавать? У нас серьезное заведение, Кейт. – Бернар улыбался.
Как они все быстро раскусывают, что она не любит учиться! Морис вот тоже сразу сообразил, что она променяет учебный день на хорошую прогулку или… Впрочем, так они и поступали частенько.
– Ладно, Кейт. Вы можете отлучиться на несколько дней. Я устрою, что вам «ничего не будет». Четырех вам хватит?
– Думаю, что да.
– А… Вы едете к родителям или к… нему?
– Но вам же нет до этого никакого дела! – Поразительно, как этот человек сумел вытащить ее из такого черного настроения всего несколькими фразами. По дороге сюда она была готова разреветься от обиды и безнадежности, а сейчас уже увлеченно флиртует с ним, и ей упрямо кажется, что он специально ее провоцирует. – Что вы еще хотели мне сказать? – Кейт многозначительно смотрела на него из-под челки.
– Что желаю вам удачи! – Это было произнесено насмешливым и дразнящим тоном.
Кейт отчетливо поняла, что он вкладывает в свои слова прямо противоположный смысл.
– Спасибо! – в тон ему ответила она и ушла.
– Да… Какой идиот! Разве это мог быть Морис?.. – одними губами прошептал он ей вслед.
Она удалялась своей дразнящей походкой, слегка покачивая бедрами. Походкой, которая была знакома ему до боли в сердце и которая снилась ему в самых волнующих снах…
Техас встретил ее привычным для этого времени года унылым пейзажем и теплыми потоками воздуха. Впрочем, пейзаж здесь практически отсутствовал. А воздух всегда был теплым и сухим, будь на дворе зима или осень. Конечно, кроме лета, которое было удушающее знойным и словно звенящим от раскаленного воздуха.
Для Кейт, уже привыкшей к гармоничным линиям Парижа, к европейской ландшафтной эстетике, где каждый квадратный метр учтен и возделан, родной город и особенно их спальный район на окраине показались вдруг каким-то варварским обиталищем. Она диковато озиралась по сторонам, широко раскрыв глаза на огромные площади земли, заросшие сорной травой и заваленные мусором, вздрагивала от резких машинных гудков на дороге, а когда ее окатили грязью из лужи, так испугалась, что ничего не сказала вслед обидчикам. Раньше она такое не простила бы! М-да, неприятно, когда город встречает тебя сразу вот такой «изнанкой». Париж, кстати, был с ней галантен: сразу принял как дорогую гостью.
Кейт почему-то вспомнилось, как она однажды, еще в детстве, долго лежала в больнице, а потом, после больничных палат, ей было дико возвращаться домой. Маленькая впечатлительная девочка с ужасом взирала на стены вокруг себя, на новое пространство, такое непривычно маленькое после больничных коридоров, и не могла понять: как она тут раньше жила? Сейчас Кейт испытала подобное чувство.
Я слышал, что Техас особенный, вспомнила она почему-то слова Бернара и разозлилась на него. Вот теперь она действительно во всей полноте поняла, за что Жан ненавидел этот гиблый край. После Парижа тут трудно найти хоть что-то положительное.
Удивительно, как она могла раньше любить этот край… Ах, да… Кейт услышала стрекот мотоцикла и остановилась, прикрыв глаза: вот оно. То самое единственно положительное, что есть в Техасе: ее Харли. Родной, любимый, как она скучала по нему! И, конечно, ночные дороги. Холодный воздух, змеи на песке, пиво, друзья-одноклассники и – скорость… Да, раньше она была совсем другой. Неужели Европа так сильно изменила ее за полгода?.. Кейт не заметила, как за этими размышлениями дошла до дома и уперлась носом в калитку.
Увиденное заставило ее сердце ностальгически дрогнуть: из гаража, как всегда, торчали фрагменты их семейного джипа, а из-под него – фрагменты отца. Рядом вертелся и подавал инструменты Джимми. Дверь на веранду была раскрыта, и из нее доносился вкусный запах и мамин голос. Очевидно, соседка зашла потрепаться. Так было всегда. На этом она выросла.
– Па-ап! – негромко позвала она.
Тотчас из-под машины появился отец, весь целиком, и они с Джимми, весело ее приветствуя, заспешили к калитке.
Когда она по очереди обнялась со всеми домочадцами и первые вопросы были заданы и исчерпаны, Кейт поспешила в гараж, куда давно рвалась ее душа, но, следуя правилам приличия, она не пошла туда сразу. Харли стоял, как ей показалось, немного набычившись, угрюмо выглядывая из темного угла.
– Папа спас тебя! – нежно проговорила Кейт, гладя его бензобак. – Как ты тут? Скучал, наверное?
Она вздохнула. Конечно, нужно будет его сегодня проветрить, если он на ходу и папа его не разбирал. Но главная цель визита состоит не в том, чтобы погонять с ребятами. Все-таки сначала надо сходить к Жану. Она так была обожжена окончательной отставкой у Арлет, что в горячке мчась за билетом в аэропорт, даже не подумала – зачем, собственно, она это делает? Ей нужно было совершить что-нибудь вопреки. Арлет не хочет, чтобы они с Жаном виделись, значит, надо его найти хоть под землей. Такова была натура Кейт. Это уже давно понял отец и пользовался вовсю: чтобы Кейт что-нибудь совершила, нужно сказать ей, что делать это категорически запрещено!
Теперь, когда сердце немного успокоилось и обида улеглась, за полдня сборов-перелетов и автобусов, она поняла, что приехала, в общем-то, ни с чем. И ни за чем. Конечно, она повидается с семьей, конечно, извинится перед забытым и спасенным папой Харли, но больше ей в Штатах делать нечего. А Жан… Он просто придет в ярость оттого, что она его (вот тут-то слова его станут правдой!) преследует. Погладив еще раз пыльный бок Харли, она выкатила его на улицу, пока еще было светло, обтерла пыль и, пообещав, что ночью они прогуляются, пошла в дом.
