К ним вышла молодая женщина в синем костюме: длинный приталенный жакет, короткая прямая юбка и белая блузка с кружевным воротником. К лацкану жакета была прикреплена визитка: «Марина Люшакова. Продавец-консультант».
Влада с удивлением заметила, как вспыхнули щеки продавца-консультанта и как та на мгновение смутилась. Но, когда она заговорила, голос ее звучал ровно, и нельзя было определить, действительно ее взволновало что-то или Владе все показалось.
— Здравствуйте, господин Успенский, — с улыбкой сказала она Кириллу и, оценивающе взглянув на Владу, улыбнулась и ей. — Мы рады видеть вас в нашем магазине. Что бы вы хотели?
— Вот, — сказал Кирилл, — хочу сделать жене свадебный подарок — кольцо с бриллиантом. Очень надеюсь на вас.
Он оставил Владу на Марину, а сам поудобнее уселся в кресло, взял со столика проспект новинок на рынке ювелирных украшений, но смотреть не стал, а украдкой наблюдал за двумя женщинами, выбирающими из сотни колец самое-самое. Одна из женщин была его женой, другая — его любовницей, бывшей любовницей. Мысль, что они рядом, что они общаются между собой, пьянила.
Влада остановилась на колечке с бриллиантом и сапфиром и кивнула Кириллу.
— Сколько эта музыка стоит? — спросил он.
— Тысяча девятьсот девяносто долларов, — ответила Марина. — Как будете расплачиваться, господин Успенский?
— Кредитка.
— Закрываешь счет, Кирилл, — улыбнулась Марина.
В машине Влада наконец-то задала вопрос, который все это время мучил ее:
— Эта продавец… Кто она?
— Хорошая знакомая. Раньше там был книжный магазинчик, очень неплохой. Я туда часто заглядывал — офис-то рядом. Кстати, хочешь зайдем? Посмотришь, в каких условиях работает твой муж.
— Я видела, как она смотрит на тебя, как ты смотришь на нее… Люшакова… Где-то я уже слышала… И вообще, что у тебя на уме?
— Сцена ревности? Не потерплю!
Влада отвернулась и сказала:
— Кирилл, а ведь я совсем не знаю тебя… Кто твои друзья? Что ты любишь? Что ты ненавидишь? И вообще, что у тебя на уме?
— Только не говори мне, что мы поторопились со свадьбой, — перебил ее Кирилл, — это будет слишком мелодраматично.
Упали первые крупные капли, и вдруг хлынул проливной дождь.
— Проклятье! — выругался Кирилл по поводу ливня и, как бы между прочим, добавил: — На следующей неделе я улетаю в Штаты. На год. А ты остаешься здесь. Так получилось. Прости.
Последние слова Кирилл вколачивал, как гвозди. Смысл их не сразу дошел до Влады, а когда дошел, она почувствовала себя так, словно ее спихнули в сточную канаву.
«Только бы не натворить глупостей», — подумала Влада, а вслух произнесла:
— Кажется, дождь не очень сильный… Поехали.
* * *
Проводы Кирилла продолжались два дня. Первый день — в ресторане, куда пришли все, кто хотел пожелать ему счастливого пути. Во второй день — домашний ужин для родных и друзей.
Народу набралось немного. Все — молодые люди, моложе тридцати пяти. Среди гостей оказалась Алла, которую Влада и не думала приглашать, ее привел с собой Михаил. Был Егор Сильвестрович…
Влада увидела колдуна Егория первый раз в тот день, когда они расписались с Кириллом, и сразу окрестила Егора Сильвестровича «капитаном Сильвером». Не за его отчество, созвучное имени стивенсоновского пирата, а за его устрашающий вид — косматый, бородатый — и властный взгляд, который Влада выдержала совершенно спокойно.
— В тебе есть сила, — неожиданно похвалил ее Егорий.
Были еще несколько «деловых». Больше всех запомнился Шекловитов. Высокий, с шельмоватым, но приятным лицом, губастый. Он напомнил Владе Давида Мозештама — мальчика с полными пунцовыми губами, с которым в первом классе она сидела за одной партой.
Шекловитов привез ящик французского шампанского «Дом Периньон», Людмила Васильевна организовала скромный стол: икра паюсная, икра зернистая, салаты — мясной, овощной и рыбный, фаршированные яйца, осетрина с хреном, жареная форель, котлеты по-киевски, паровые цыплята…
Под крики «ура!» была открыта первая бутылка шампанского, и понеслось!
За здоровье Кирилла и его молодой жены!
За здоровье всех присутствующих!
Отдельно — за здоровье присутствующих здесь дам!
За дружбу, за любовь!
За врагов, ибо они делают нашу жизнь не такой постной!
За Америку, чтоб им там пусто было!
За тех, кто в море!
За все хорошее!..
После каждого тоста Шекловитов лез к Кириллу целоваться.
— Ты меня обманул! — говорил он заплетающимся языком. — А то подожди?.. Полетим вместе!..
— Я узнала твоего мужа, — сообщила Алла, когда они с Владой вышли на пять минут из-за стола. — Все мучилась: откуда я его знаю? Слушай, просто невероятно. Только держи себя в руках. Твой Кирилл — этот тот мужик, за которого чуть не выскочила Люшакова… Ну, помнишь, я говорила? Из ювелирного магазина. Вчера заходила ко мне. Такая вся из себя, а колготки-то драные.
— Ну и что? — спокойно спросила Влада. В комнате гремела музыка. Они стояли в тесной прихожей, у зеркала, и казалось, что в разговоре участвуют не двое, а четверо.
— Как «ну и что»? Ты не понимаешь? — И Алла принялась втолковывать Владе, как маленькой. — Он предлагал ей фиктивный брак. Ему в Америку лететь, а без штампа в паспорте не впускают. А Люшакова отказалась, потому что гордая и дура. Вот теперь и соображай! Не Люшакова, так ты! Какая ему разница?! Все мужики одинаковые! А твой новый родственничек, Миша? Руками под столом так и шарит, так и шарит. А ручонки шаловливые, шаловливые… Да ты не обижайся! — Алла наклонилась к зеркалу, подправила помадой губы. — Я ведь правду говорю. Твой Кирилл — штучка еще та. Он в Америке, а ты здесь не теряйся… И будете квиты.
Потом была ночь.
Влада не помнила, как оказалась в объятиях Кирилла, не помнила, как он раздел ее. Сначала она задыхалась от чувства острой обиды, а потом все переменилось. Она по-прежнему задыхалась, но теперь от чувства острого наслаждения.
Она вдыхала запах его разгоряченного тела, ласкала его сильные плечи, покрывала поцелуями руки и грудь. Она нежно терлась щекой о его живот, неистово сжимала его ягодицы. Она просто обезумела от страсти и все повторяла про себя: последний раз, последний раз…
— Вот и все, — сказала она, когда остыла и осталось только легкое приятное гудение во всем теле. — Провожать я тебя не поеду.
— И не надо.
Влада неожиданно вскочила и села Кириллу на грудь.
— Я накладываю на тебя заклятье! — сказала она загробным голосом, делая пассы руками над головой Кирилла, и стала произносить какую-то абракадабру.
