— Ой, уж!
— Ну… небольшое, конечно. Но состояние. Кроме того: ты можешь получить аттестацию и по возвращении в Прагу искать себе место не меньше чем коммерческого директора!
— Правда?
— Правда. Хочешь, подам тебя в списках на аттестацию?
— Угу. А как же родственники?
— Да забей ты на своих родственников! Я вот о тебе забочусь лучше всяких родственников. Даже сватаю.
— За это тебе отдельное спасибо. Но придется встать в очередь.
— В какую?
— Меня уже просватала одна старушка за своего внука. Так что ты — следующий.
— Вечно ты находишь приключений на свою полосатую…
— Попрошу без оскорблений.
— А ты все еще в чулочках?
— Нет! Я их скинула от возбуждения, пока разговаривала с тобой. Пока, Мотька.
— Ну так тебя в списки-то ставить?
— Так я ж сказала: ставить.
— Ну и все. Тогда вернешься не раньше апреля.
— Как апреля?
— Но теоретически ты имеешь право летать домой на каждые выходные. Просто это дорого. Так что не вижу ничего страшного в твоей ситуации.
— Хорошо. Обнадежил.
— Ну тогда пока. Страстно целую в полосатые коленки.
— Сразу в обе?
— Да!!!
Кира улыбнулась, вспомнив этот разговор. С тех пор прошло три дня, все сметы на наружную рекламу были подбиты, цифры остались позади, и сегодня наконец появилась долгожданная свобода. Она отхлебнула сока и снова посмотрела на целующихся студентов в другом конце кафе. Им, наверное, лет по восемнадцать, а может, и меньше.
Когда-то она тоже могла прилюдно позволить себе столь бурное проявление чувств. А теперь — нет. В последние годы Кира крутила романы с мужчинами более солидного возраста. Стефан, например, был на пять лет старше ее, а последний молодой человек, подцепленный на работе, «молодым» мог считаться условно: ему стукнуло тридцать пять.
А может, она больше не вызывает в мужчинах никаких романтических чувств? Ведь по сути дела, бегать по улице, держась за руки, есть мороженое на ходу и целоваться на последнем ряду кинотеатра можно и в тридцать, и в сорок, да и в пятьдесят лет. Было бы желание…
В это время у входа в кафе послышались голоса. Кира оглянулась. Судя по всему, сюда пришли пообедать постоянные клиенты, потому что они бурно здоровались с барменом, обменивались привычным «ну как у тебя?» и громко хохотали. Их было четверо: трое мужчин и одна женщина.
Само заведение считалось недешевым, хотя и не претендовало на статус ресторана с белыми скатертями и серебряными приборами. Наверно, какие-нибудь командировочные вроде меня, подумала Кира. Приехали в Америку, работают, коротают время в уличных кафе, а денег на дорогие заведения мало.
Из-за их столика слышался оживленный разговор, смех, обрывки шуток, которые она, благодаря хорошему знанию языка, понимала с полуслова. Она начала завидовать и им тоже, как тем студентам. Вот нормальные люди, явно из Европы: сидят, пьют вино, сейчас пообедают и вернутся в свой офис. Они друзья или, по меньшей мере, — приятели…
А у нее здесь никого нет. Удивительно, но за две недели, проведенные в огромном городе, она так ни с кем и не подружилась. Прекрасная пражская привычка знакомиться на улице здесь совсем не работала. Говорят, это называется — синдром мегаполиса. Одиночество в большой толпе. Грустно. Даже с Яном они не смогли помириться, хотя, можно сказать, спали вместе.
Кира ожесточенно крутила в пальцах стакан из цветного стекла. Оттого, что стакан был синий, а сок в нем — апельсиновый, на свету жидкость казалась изумрудно-зеленого цвета…
Она и не заметила, как перед ней появился мужчина из той компании. В своем плаще и костюме он казался инородным предметом в демократичной обстановке уличного кафе.
— Девушка. Я вот смотрю на вас и думаю.
— О чем?
— Думаю, ведь вы грустите тут одна. Пойдемте к нам?
— У вас же своя компания, — сказала она, с готовностью поднимаясь со стула.
— Ну и что. В нашей компании чересчур мало девушек.
— Ах, ну если поэтому…
Он засмеялся:
— И поэтому тоже.
— А еще почему?
— О! — вырвалось у него, когда из-под стола показались ее ноги в неизменно ярких полосках. — Гм. Простите. Но вы прекрасно выглядите. Могу поспорить, вы…
— Не угадаете.
— Почему?
— Никто не угадывает.
— Хорошо. Вы сами расскажете о себе. Меня зовут Лео.
— Замечательное имя. Меня — Кира.
— Идемте? Сейчас я вам представлю всех остальных.
Точно — он не американец! — подумала Кира, услышав акцент. Скорее всего — немцы.
— Позвольте представить вам очаровательную Киру.
Три пары любопытных глаз уставились на нее. А она — себе под ноги.
— Начну по порядку. Это наша Эльза, самая красивая девушка фирмы.
Эльза была маленькая, шустрая и курносая блондинка с короткой стрижкой. Она не выговаривала «Р».
— Мне очень пГиятно познакомиться, — сказала она и отвела глаза, давая понять, что ей на самом деле не очень-то и приятно делить с кем-то внимание трех мужчин.
— Это Генри, наш ум, совесть и здравый смысл.
«Ум и совесть» выглядел еще более неуместно в кафе с крохотными столиками. К его габаритам пришелся бы большой стол, лучше бильярдный.
Третий мужчина сидел к Кире почти спиной, не проявляя никакого интереса к происходящему. В отличие от своих товарищей, одет он был в куртку и джинсы. Он курил и потягивал из стакана такой же, как у Киры, изумрудно-апельсиновый сок.
— А это наш Дэвид. Он просто… Без него мы не выживем на белом свете.
— Вот как? — вырвалось у Киры.
— Дэвид, ну повернись, что ли! Да. Он нас постоянно вдохновляет.
— Вдохновляет на что? — машинально спросила Кира и голос ее замер на последнем слове, потому что Дэвид повернул к ней лицо.
Она только посмотрела на него и сразу почувствовала: судьба. Иногда такое бывает, видишь человека и понимаешь: это — твоя судьба…
Они начали дружить. После случая с яблоками Кира привыкла осторожно употреблять слово «дружба», но, по крайней мере, веселая компания у нее наконец появилась. В жизни все встало на свои места. Кира не ошиблась, приняв своих новых приятелей за таких же приезжих, как она сама. Все, кроме Дэвида, прибыли из Германии и работали в огромной фирме, которая занималась сложными строительными комплексами: аквапарками, дворцами спорта, стадионами, детскими дворцами типа «Диснейленд» и пр.
Эльза (Киру не покидало это навязчивое чувство) терпела ее из вежливости и желания не разбивать компанию. Огромный толстый Генри, кажется, был в Эльзу трогательно влюблен, Лео пытался ухаживать за Кирой. Ну а Дэвида с того памятного обеда в кафе она попросту больше не видела. Кира не искала встреч с ним, она просто знала, что это ОН. Что именно такого мужчину ждала она всю жизнь.
