Еще Евгения Борисовна была женщиной упорядоченной. И очень любила систематизировать. Фронт ее работ был несравним с нашим, и большую часть времени она посвящала наведению порядка. Старательно перекладывала папочки из одного шкафчика в другой, расставляя их, то по годам, то по цветам.
В ее ведении находилось 7 человек, считая нашу четверку. Сама же она подчинялась заму, а уже сам зам — главбуху. Вот такая сложная и многоуровневая система позволяла, минуя Евгению Борисовну, с серьезными вопросами обращаться сразу к вышестоящему руководству. В отместку она нагружала нас по ее мнению, очень важной, а на наш взгляд, совершенно бессмысленной бумажной возней.
У Жени был муж и двое сыновей-погодок. И я представляла, как она по вечерам, приготовив ужин и накрыв стол по всем правилам этикета, усаживает их, положив на колени салфетки. А затем внимательно следит, как они едят: не путают ли вилки, не перемешивают ли гарнир с салатом. И не дай Бог кому-то встать из-за стола без спроса! В туалете, наверняка, висит график дежурства и мытья полов. А носки в ящичках разложены по цвету.
— Лена, ты закончила реестр? — Женя была начеку.
Я сделала уставший вид и тяжело вздохнула:
— Женечка Борисовна, давайте завтра? Сегодня должны документы притащить.
— Завтра крайний срок, — строго сказала Женя и поцокала дальше.
«Конечно», — подумала я, — «у тебя-то персональное стойло, со своим окном и поилкой».
В углу монитора мелькнуло оповещение. Верка прислала письмо.
«Лена, ну что там?»
Я поспешила ответить.
«В субботу у меня свидание с Олегом».
«Ура! Ура! Ура! Куда пойдете? Он сам пригласил? Что оденешь? А во сколько? Ты уже согласилась?» — пришла целая гора вопросов.
Утренний кофе совсем не бодрил, а, наоборот, нагонял сон. Я распахнула окно, и прохладный воздух свежим утренним ветерком ворвался в кабинет. От сквозняка у Марии по соседству унесло со стола какую-то ценную бумажку. Сбоку тут же возникла ее макушка. Она была маленького ростика и, чтобы достать до перегородки, вставала на цыпочки.
— Лена! Не устраивай тайфуны! Щас всю бухгалтерию сдует! — задрав голову, пропищала Мария.
Большой коллектив, тем более, разношерстный, это совсем не весело. Скорее, наоборот! Стоило открыть окно пошире, как тут же кто-нибудь болезный начинал канючить, что ему дует. Мой стол был прямо у подоконника. Так что я, будто капитан на корабле, управляла окном. И, в ответ на подобные жалобы, предлагала одеться теплее.
Были в моей дислокации и минусы. Особенно сильно они ощущались весной и летом. Когда, сидя в душном офисе, я видела чудесную погоду за окном. И обещала себе выйти на три остановки раньше, чтобы прогуляться домой пешком. Но, как только время близилось к пяти часам, на небе, откуда ни возьмись, возникали тучки. Они, будто прячась до этого, вдруг собирались в кучу, грозя пролиться дождем. И я злилась на погоду и отсутствие зонта!
«Ленка, одень то платье, с леопардом» — Верка увлеченно подбирала мне образ.
«Зачем сразу леопарда? Может начать с блузки в цветочек?» ответила я.
«И каблуки обязательно!» — пришло следом.
«Какие каблуки? Мы гулять собирались. И вообще, я не люблю, ты ж знаешь!»
«И клатч к платью пойдет, черный, на цепочке».
«Ты вообще читаешь мои письма? Это не ты идешь на свидание, а я! Надену джинсы, мокасины и блузку», — ответила я.
В автобусе, по дороге домой, я слушала щебетание Маринки, и прикидывала в уме, как давно я была на свидании. Но, если учитывать нашу переписку, это было уже не первое свидание. Просто два знакомых человека решили встретиться. Подумаешь, дело! «А что, если он плохо целуется?», — мелькнуло в голове. И в памяти сразу возник мой первый поцелуй. Именно первый неудачный опыт заставлял меня каждый раз задаваться этим вопросом. Казалось бы, как можно целоваться плохо? Еще как можно!
В первый раз на школьной дискотеке меня по-настоящему поцеловал в губы старшеклассник. Мне было всего-то 14. К тому времени я была опытным теоретиком! И уже давно подворовывала из теткиной библиотеки любовные романы. Там писали, что в момент, когда губы соприкасаются, ноги должны подкоситься от удовольствия, а из груди должен вырваться томительный стон. На деле все оказалось иначе!
Димка, воспользовавшись отсутствием зрителей, зажал меня в углу и присосался к моим губам. Но обслюнявить меня ему показалось мало, и этот дамский угодник решил испробовать на мне технику французского поцелуя. А потому засунул мне в рот весь свой язык, целиком! Я от ужаса начала дергаться. А Димка, видимо, приняв мои конвульсии за страстные телодвижения, усилил нажим. В результате получил пинок, и был обозван нехорошим словом. И поделом! Ведь именно он, своим первым неумелым разом, навсегда привил мне отвращение к французским поцелуям.
Глава 20
Накануне, в пятницу, я предупредила маму о предстоящем свидании. И попросила не беспокоить. Во-первых, мне было просто необходимо хорошенько выспаться. Затем провести сеанс СПА процедур, намыться, набриться, выбрать, наконец, одежду и навести марафет.
— Леночка! Так это же хорошо. А кто он? С работы, да? — захлопотала мама.
— Нет, познакомились в кафе, — отмахнулась я.
— Ну ладно. Хороший?
Я задумалась и кивнула:
— Думаю, что да.
— А семья у него хорошая? — продолжала она свой допрос.
— Мам, я не знаю. Я с его семьей пока не знакома, — честно ответила я.
Письмо, в котором я соглашалась пойти на свидание, он должен был прочесть еще в пятницу днем. Перед сном я, по традиции, отправилась за ответом. Но вернулась с пустыми руками. Время и место были оговорены, вопрос исчерпан! И он, вероятно, как и я, готовился к завтрашнему дню. Хотя, у мужчин все гораздо проще. Как говорила мама: сменил трусы и уже нарядный.
Субботнее утро встретило веселым чириканьем ласточек. Солнечные лучи опасливо, как будто боясь нарушить мой покой, пробивались сквозь щелку между тяжелых ночных штор. Я нехотя открыла глаза и посмотрела на часы. Был уже полдень! Будильник накануне я выключила и настрого запретила маме себя тревожить. Она отнеслась с пониманием, и все утро ходила на цыпочках, стараясь не шуметь.
День прошел в приятных хлопотах и сладостном предвкушении. Как будто ребенок в ожидании подарка, я представляла себе нашу встречу, размышляла над тем, что сказать и как себя вести. В итоге мысленно отпустила ситуацию. Ведь мы были знакомы, а значит, лучше всего было оставаться собой. Такой я понравилась ему, с такой девушкой он захотел встретиться. Нужды приукрашивать себя не было!
К тому же, он видел мое фото. Я выбрала самое любимое. На нем я выглядела естественной, загорелой после отдыха на море, с растрепанными летним ветром волосами, и букетиком белых ромашек в руках. Олег ответил, что приличных фото у него под рукой нет. Все хранятся в доме у родителей! И ему проще показать себя натурой, чем затевать фотосессию. Я согласилась.
В 6 часов я уже сидела у зеркала, и наносила последние штрихи. Ярко краситься я начала и закончила в 10 классе. Дорвавшись до косметики, в старших классах девчонки хотят испробовать все и сразу. Ярче, больше, гуще! Но буквально через год карандаши для глаз кислотных оттенков, и такого же цвета лак, для ногтей канули в прошлое. Освободив косметичку для классической черной туши, скромной палетки с тенями и сдержанных бальзамов для губ.
Посмотрев на себя в зеркало, я осталась довольна. Любимые хлопковые брюки цвета мокрого асфальта, поверх темно-синяя блуза с россыпью белых ромашек. Ничего особенного. Но была в моем скромном образе невидимая чужому глазу изюминка. Это белье! Приятный к телу хлопок я носила каждый день, а изысканное кружево берегла для особых случаев. Таких, как этот! Нет, конечно, я не собиралась демонстрировать весь свой «изюм» в первый же вечер. Но, сексуальное белье придавало уверенности. А ее много не бывает!
«И каждый вечер в час назначенный, иль это только снится мне», — пришла на ум строчка из стихотворения Блока. Этот стих под названием «Незнакомка», эмоционально жестикулируя, я читала наизусть давным-давно на школьном экзамене по литературе.
