— Знаю. Иногда мне хочется все бросить и поселиться на острове, вдали от всех.
— И что же тебе мешает?
Он не ответил, но в глазах такая тоска появилась, что Джейн наклонилась вперед и тронула его за руку:
— Ты просто устал, Стивен, от этого и депрессия. Отдаешь, отдаешь, а взамен очень мало получаешь. Вот отдохнешь с месяцок, и все наладится, энергии прибавится. Сможешь двигаться вперед.
— Двигаться вперед, — хмыкнул он. — Куда вперед? И для кого?
— В том-то все и дело, — мягко проговорила Джейн. — «Для кого» — вот главный вопрос. Если бы у тебя было ради кого работать, то все сразу же встало бы на свои места и обрело смысл. У тебя пустота вокруг не потому, что ты работаешь много, а потому, что нет любви. И одиночество от этого же.
— С чего ты взяла, что я одинок?
— Без любви всем одиноко.
— А как же великие святые? И священники? Как же они без любви обходятся?
— У них есть любовь к Богу. Не важно, кого любить, главное — любить, — улыбнулась она. — Если только объект любви — не ты сам.
Он долго молчал, а когда заговорил, ответ его удивил Джейн.
— Я ни с одной женщиной, как с тобой, не разговаривал. Такое впечатление, что я тебя всю жизнь знаю. Я сначала думал, что это все корабль, море странные вещи с людьми делает. Но теперь-то мы на суше, а чувство все то же. — Губы его тронула легкая улыбка; — Отчего-то я не могу себе представить, что ты дочь Седрика Белтона. Ты совсем на наследницу не похожа, Дженни. Да ты, если на то пошло, даже не Дженни! Дурацкое имя, и оно тебе совершенно не подходит.
— Согласна. Мне больше Джейн нравится.
— Джейн. Гораздо лучше звучит. Да, точно, ты Джейн. Сдержанная и теплая.
Джейн прикрыла глаза, вслушиваясь не в слова, а в интонацию. Настоящее имя придало ей уверенности в себе, и она даже не такой уж обманщицей себя чувствовала, но ей с новой силой захотелось открыться ему. При других обстоятельствах она бы… Девушка резко открыла глаза, возвращаясь в реальность. При других обстоятельствах Стивен Дрейк узнал бы о ней разве что из списка служащих!
В этот самый момент патрон принес первое из многочисленных волшебных блюд, и Джейн позабыла и прошлое, и будущее, наслаждаясь настоящим. И каким настоящим! От изысканных яств слюнки бежали: виноградные листья с рисом и оливками; moules farcies a la provencal — мидии под яичным желтком с маслом на румяной хлебной корочке; cotes de volaille — цыплячьи грудки с копченой ветчиной и обжаренными в масле гусиными печенками. В конце последовал воздушный омлет — невесомый золотой шарик с коньяком.
— После такой трапезы лет сто есть не захочется, — отправила она себе в рот последнюю ложечку.
— Считаешь, что стоило ехать? Я рад.
— А я-то как рада.
Ее не столько еда радовала, сколько часы, проведенные в обществе Стивена Дрейка. Она совершенно не сомневалась в его уме, но вот его тонкое чувство юмора и необычный взгляд на многие проблемы и понятливость стали для нее настоящим открытием.
И только когда они спустились с террасы в лесок, он высказал ей свое удивление тем же самым.
— Насколько я понимаю, тебя оберегают от жизненных невзгод, словно цветок в оранжерее, однако ты удивительно много знаешь. — Она споткнулась о корень, и он поймал ее за руку. — Откуда такие познания? Не из школы же!
— Это уж точно, — рассмеялась она. Интересно, что бы он сказал, скажи она, что он сам оплачивает ее опыт. Она припомнила нудные недели в Глазго, когда собирала материал для серии статей, и дни, проведенные на жестких судебных скамейках, где перед ней разыгрывалась драма за драмой. В таких обстоятельствах сохранить наивные взгляд на вещи трудновато, поневоле начнешь в жизни разбираться. Многие репортеры становятся циниками, для них людские трагедии не что иное, как материал для статей.
— Джейн, вернись на землю, — усмехнулся Стивен. — Частенько ты в облаках витаешь.
— Извини. — Она прибавила шагу. Его близость волновала ее, а еще больше — ее собственная реакция на это.
В роще было прохладно, сквозь кроны деревьев тут и там пробивались солнечные лучи. Ноги так и норовили поскользнуться на подушке из хвои, но всякий раз Стивен приходил на выручку. Деревья росли все реже и реже, пока у подножия холма лес не закончился вовсе. Трава на полянке высохла и пожелтела, Джейн опустилась на землю, а Стивен растянулся рядом, заложил руки за голову и уставился в небо.
— Я уже начал забывать, как тут красиво, — сказал он. — Давно сюда не приезжал.
— Иногда возвращаться — действительно плохая примета.
Он помолчал немного, словно обдумывал ее фразу.
— Сегодня все куда лучше, — выдал он наконец. — В прошлый раз я был один.
Щеки Джейн заалели, и она поспешно отвернулась в надежде, что он ничего не заметит. Надо же, ну прямо как школьница, от простого комплимента покраснела! Пауза затянулась, наливаясь тяжестью невысказанных мыслей, и Джейн решила нарушить молчание.
— Ты гораздо храбрее меня, Стивен. Мне всегда казалось, что копаться в прошлом — ошибка.
— Цинизм тебе не к лицу, — улыбнулся он. — Совсем на тебя не похоже.
— Я не цинична, — возмутилась Джейн. — Просто мне думается, что мы склонны либо приукрашивать прошлое, либо и вовсе возносим его до небес. Но стоит вернуться туда, где ты однажды был счастлив, и увидишь, что место словно умерло. Стоит встретить того, кого однажды любил до беспамятства, и будь уверен, что… — Она замолчала и уставилась на руки, жалея, что нельзя воротить сказанного. Но слово, как известно, не воробей.
— Может, ты и права, — едва слышно пробормотал он. — Хотелось бы мне это проверить.
— Может, ты… ты еще встретишь ее.
— Кого? — прохрипел он.
— Джорджину. — Джейн ожидала бури возмущения, но Стивен лишь устало вздохнул.
— Обязательно скажу тебе, если это случится. Обещаю. — Он вскочил на ноги. — Пошли, малышка, ехать нам далеко, не стоит на корабль опаздывать.
— Моя репутация этого не выдержит, — захихикала Джейн.
— Вот не думал, что вас, молодых, такие вещи волнуют. Меня — да, но я немного старомоден.
— Когда мужчина говорит, что он старомоден, это обычно только одно означает: для себя у него одни стандарты, а для женщин — другие!
Его густые темные брови поползли вверх.
— И что же это значит?
— Все просто — мужчина не прочь поразвлечься немножко, а его будущая жена обязана чуть ли не монашкой быть.
— Ты права, — кивнул он. — Для мужчины акт любви не имеет такого значения, как для женщины. Для него это просто физический акт, а для нее означает принятие самой жизни. — Несколько минут они шли в полной тишине. — Отношение к женщине частенько зависит от воспитания, от того, каким у мужчины детство было. Мать моя была женщиной гордой и много от моего отца натерпелась. Он вообще не знал слова «верность», и я еще ребенком решил, что никогда не стану обращаться с женщиной так, как он с матерью обходился. Если я женюсь, то уважение между мной и моей супругой должно быть взаимным.
