Только когда все необходимые приготовления были сделаны, когда не осталось уже ни единой причины откладывать отъезд в Оксфорд, – только тогда она наконец призналась себе, что намеренно оттягивает страшную минуту. Ту минуту, когда ей придется взглянуть в глаза Джессике и рассказать ей все.
Хуже того: когда Лейси усилием воли заставила-таки себя забраться в машину и повернуть ключ зажигания, в душе ее, глубоко спрятанная, шевельнулась ужасная мысль. Мысль о том, что она сейчас отдала бы все на свете, лишь бы во время предстоящей беседы рядом с ней был близкий человек… человек, который мог бы поддержать не только ее, но прежде всего Джессику. Нет, не просто близкий человек, с болью подумала она, поворачивая на шоссе; на свете есть один-единственный человек, которого ей хотелось бы сейчас видеть рядом; один-единственный человек, который смог бы облегчить этот разговор и для нее, и для Джессики, – Льюис. Она хотела только Льюиса. Своего любимого. Отца Джессики…
Он предлагал ей поговорить с Джессикой вместе, а она отказалась. Гордость не позволила ей признать, что его помощь и поддержка могут понадобиться.
Гордость? Или же страх показать ему, что он ей по-прежнему нужен, что она готова повторить ошибки прошлого и… и что? Влюбиться в него снова.
Лейси презрительно скривилась. Да разве она когда-нибудь переставала его любить? Она начала сомневаться в этом.
Лейси добралась до места после полудня и сразу же направилась в гостиницу.
К ее удивлению, дежурная запомнила ее по прошлым приездам и радушно встретила.
Это была небольшая гостиница так называемого семейного типа, под которую отдали бывший частный дом. Уродство викторианского здания немного скрашивали вьющиеся по стенам побеги.
Окна в комнате Лейси выходили в сад, где азалии и рододендроны только-только начинали терять первозданную свежесть.
Лейси чувствовала себя измотанной и вялой. Пустив в ванной холодную воду, она подставила под струю запястья, надеясь ледяным ударом вернуть нервную систему в норму, но добилась лишь озноба.
Лейси представления не имела, где можно найти Джессику. Может быть, у нее лекции. А может, она занимается у себя, в том домике, который делила еще с двумя девушками и двумя юношами.
Она закусила губу и поморщилась, осознав, что, должно быть, делает это не в первый раз, поскольку кожу на губах сильно саднило.
Наверное, нужно поехать к Джессике…
Студенческий домик с террасой был совсем крошечным. В свое время Джессика объявила матери, что они впятером предпочитают купить дом, а не снимать его. И важно добавила, что затраченные средства окупятся с лихвой по окончании учебы, когда они продадут дом или же сдадут другим студентам.
Лейси была слегка шокирована практической сметкой дочери. Это поколение настолько отличалось от ее собственного, так здорово разбиралось в финансовых вопросах, как сверстникам Лейси и не снилось. Деньги на оплату купчей Джессика зарабатывала сама, во время каникул. Лейси оставалось лишь моргать глазами, испытывая благоговейное уважение к сообразительности дочери, и одновременно переживать, что та взваливает на себя бремя финансовых забот, которые могут помешать ее учебе.
Один из двух юношей, деливших с Джессикой дом, открыл Лейси дверь. Насколько ему известно, сказал он, у Джессики сегодня нет лекций, и она, кажется, собиралась поработать в библиотеке.
– Она сказала, что вернется к чаю. Сегодня моя очередь готовить. – Он скорчил гримасу и добавил: – Может, подождете ее здесь?
– Нет-нет. Я загляну попозже, – ответила Лейси.
Он проследил, как она вернулась к своей машине, и слегка нахмурился, раздумывая, что же случилось. Он видел Лейси лишь однажды, и тогда его поразила ее очевидная молодость. Позже, когда Джессика рассказала о своем рождении и воспитании, он был восхищен обеими – несмотря ни на что, они многого смогли достигнуть в жизни.
Наверное, следовало бы настоять на том, чтобы она осталась, предложить ей хотя бы чашку чая, подумал он, вспомнив, какой бледной была Лейси.
Время ей занять было нечем, и Лейси, повинуясь неожиданному порыву, направилась за город, остановила машину у края проселочной дороги и пошла побродить по тропинкам.
Это было одно из тех тихих, уединенных мест, где природа заявляет свои права на все сущее на земле. Природа. Человеку никогда не взять над ней верх. Он может только немного приручить ее, обуздать ее мощь – но никогда не сможет ею управлять. Природа несет ответственность за то, что она, Лейси, сейчас здесь… Природа несет ответственность за те новости, которые ей придется обрушить на Джессику.
Что почувствовал Льюис, когда впервые узнал правду?
Что почувствовала его мать, когда обнаружила это? Его мать. Льюис как-то рассказывал Лейси, что его отношения с матерью были далеко не простыми; что она никогда не подпускала его близко, хотя ему порой страстно хотелось этой близости. Мама была очень нелюдимая, говорил он Лейси, и Льюис, повзрослев, часто размышлял о том, была ли ее холодность к нему следствием развода с его отцом.
Она так и не вышла замуж вторично, предпочитая жить одна – то ли потому, что всю жизнь любила мужа, как думала раньше Лейси, то ли потому, что ее страшила мысль родить еще одного ребенка… еще одного сына.
А отец Льюиса? Он бросил жену и ребенка, когда Льюис был совсем маленьким; отправился, по словам Льюиса, в Австралию, где и исчез.
С чуткостью любящей женщины Лейси догадалась, как сильно ранит Льюиса то, что отец их покинул, и осторожно предложила ему попытаться отыскать его следы. Теперь, когда сын уже вырос, для этого настало время, говорила она.
Сама она не в силах была представить, как может отец отвернуться от своего ребенка. И в глубине души была убеждена, что отец Льюиса обрадуется весточке от своего взрослого сына. Тогда Лейси твердо верила, что только неурядицы в отношениях с женой заставили его так долго жить вдали от своего ребенка.
Она так и не узнала, последовал ли Льюис ее совету отыскать отца. Через несколько недель после этого разговора Льюис сообщил ей, что их браку пришел конец, что у него есть другая женщина.
Недалеко от нее с ветки взмыла в воздух птица и закружилась, закувыркалась в вышине, терзая душу Лейси тонким, пронзительным криком. Глаза ее заволокло туманом, в горле встал комок. Ни разу в жизни она не испытывала такого острого чувства одиночества – даже когда узнала, что Льюис ее больше не любит, даже когда узнала о беременности.
Легкого пути для выполнения той задачи, которая ожидала ее впереди, не было.
Лейси взглянула на часы. Пора возвращаться.
Она точно рассчитала время, Джессика уже вернулась. Она открыла дверь дома еще до того, как Лейси выбралась из машины, помчалась навстречу матери, встревоженно спрашивая на ходу:
