с буквой «я»! Артем, это первый класс!
В сердцах бросаю ему его тетрадь. Он её ловко ловит, бесстрастно оглядывает исчерканное сочинение. Поперек корявого текста написано моей рукой: «Неудовлетворительно!»
– Ну, теперь-то уж точно ни у кого не возникнет вопросов по поводу дополнительных занятий, на которые я остаюсь, верно? – ухмыляется Артем.
– Ничего смешного! Я теперь могу вывести тебе только тройку за полугодие! Это совершенно не твой уровень!
Артем выслушивает мои возмущения с мягкой улыбкой, провожает меня взглядом из угла в угол кабинета. Потом откладывает тетрадь в сторону и встает из-за стола.
Он встречает меня возле подоконника, теснит к окну и осторожно разворачивает за плечи.
– Да брось, Маша, неужели ты сомневаешься, что я напишу годовое сочинение? – говорит он мягко, – лучше взгляни.
Над школой разливается зимняя вечерняя заря, и пышные, словно сделанные из сладкой ваты облака подсвечиваются изнутри скрывающимся в них закатным солнцем. Лучи вырываются из-за краев облаков ветвистым веером, истаивая в стремительно синеющей выси.
– Правда красиво? Как будто горы вдалеке.
Я слегка вздыхаю и перестаю ругаться. Артем опирается о подоконник по обе стороны от меня, и я чувствую, как что-то трепещет в груди от его близости.
– Перепишешь сочинение хотя бы на тройку, – бурчу недовольно.
Он тихо смеется теплом в мои волосы.
В один из зимних школьных дней я внезапно слышу в коридоре громкие гневные голоса, а потом звук падения и девчачий визг.
Деревянная дверь дребезжит от врезавшегося в него тела. Резко поднимаюсь из-за учительского стола и спешу в коридор. Дверь поддается с трудом. В появившуюся щель я протискиваюсь боком и вижу, что возле моего кабинета собралась чуть ли не вся школа.
Толпа галдит и вопит, подходят все новые ученики, которые подпрыгивают за спинами старших, в надежде разглядеть, что происходит.
– Разойдитесь!
Мой строгий голос тонет во всеобщем шуме, но ближние ряды расступаются. Я протискиваюсь в центр собравшихся и вижу безобразную картину.
На полу между двумя скамьями для отдыха учеников катаются два тела. В них я мгновенно узнаю Артема и Петрунина Якова – его одноклассника. В общей кучи сцепленных тел то и дело мелькают кулаки, колени, пятки. Парни вцепились друг в друга так, что мне становится страшно. Рев толпы, взвизгивания, крики сливаются в один непрерывный звук, и я чувствую накрывающую меня панику.
Несколько старшеклассников кидаются к дерущимся, растаскивают их в стороны. Яков поддается нехотя, а Артем яростно рвется отомстить обидчику, причем, его нисколько не смущает, что Петрунин в два раза превосходит его весом и кулаки у него размером с хороший булыжник.
– Объяснитесь! – рявкаю я в гневе, – что за безобразное поведение?
Петрунин прищуривается, окидывает недобрым взглядом Артема, а потом и меня. Артем одним движением вывертывается из захвата сдерживающих его ребят и тяжело дышит. Под глазом у него припухшая отметина, рубашка лишилась нескольких пуговиц.
– Я вас слушаю, – говорю я уже спокойнее. Толпа вокруг молчит и с любопытством наблюдает. – В чем причина аморального поведения?
Яков смотрит на меня презрительно, и уголок его рта чуть подрагивает.
– Поверьте, Мария Викторовна, вы не хотите, чтобы я озвучил причину при всех. – Говорит он дерзким тоном.
– Позвольте мне решать, чего я хочу, а чего нет, Петрунин, – отзываюсь я ровно.
Я поворачиваюсь к Артему, но он свирепо смотрит мимо меня на одноклассника.
– Что здесь происходит? – слышится вкрадчивый голос, и любопытная толпа мгновенно расступается.
По коридору к нам идет директор школы – Владимир Олегович. Невысокий крепкий мужчина средних лет. В неизменном сером пиджаке и строгом галстуке.
Дети вокруг заметно робеют, некоторые предпочитают вовсе убраться по добру по здорову.
Директор окидывает холодным взглядом драчунов, меня, стоящую между ними и собравшихся учеников.
– В чем дело, молодые люди?
Повисает тишина, прерываемая голосами, доносящимися с первого этажа.
– Я спрашиваю вас, господа, в чем дело? – повторяет он почти шепотом. В притихшем коридоре каждое его слово прекрасно слышно.
Артем набирает в грудь воздуха.
– Петрунин неуважительно отозвался об учителе.
Владимир Олегович приподнимает брови.
– Вот как? О ком?
Повисает молчание, но оба парня переводят взгляды на меня, и директор понимающе хмыкает. Я чувствую, что мои щеки заливает краска.
– А ты, значит, у нас рыцарь, Милановский, – скептически говорит Владимир Олегович.
Артем выдерживает его взгляд, но меня смущает то, как насмешливо смотрит на меня Петрунин. Можно ли думать, что всегда такой спокойный и рассудительный Артем полез в драку просто так?
– В мой кабинет, Петрунин, живо, – командует директор и поворачивается к Артему, – что до вас, Милановский, ваши благородные порывы не оправдывают безобразной драки в школьном коридоре.
Тучный Яков проходит мимо Артема, намеренно задев его плечом. Толпа медленно расходится. Звенит звонок на урок. Артем наклоняется за рюкзаком.
– Дай посмотрю. – Опускаюсь на корточки рядом с ним и вглядываюсь в его лицо. – Нужно приложить что-то холодное, иначе будет синяк.
Артем молчит. Его все еще потряхивает от злости.
– Все в порядке, – тихо отзывается он, – у меня сейчас химия, я пойду. Не волнуйся.
Я удерживаю его за рукав.
– Что произошло, расскажешь?
Он смотрит на меня мгновение, качает головой.
– Все в порядке, не переживай.
Артем ласково касается кончика моей косы, спадающей на плечо, и уходит, оставляя меня посреди коридора с плохим предчувствием.
Когда я возвращаюсь домой в этот же день, предчувствие меня не оставляет. Мною владеет особое нежелание находиться в квартире Андрея, но я переступаю через собственные чувства, захожу в лифт и поднимаюсь на шестой этаж. Вхожу почти неслышно.
Пахнет чистящими средствами для паркета – с утра я успела протереть полы, куртка Андрея висит на вешалке, на полу брошена барсетка. Я поднимаю её, вытираю дно рукой и ставлю на узкий столик.
Неспешно снимаю шубу, встряхиваю, чтобы расправился красивый темный мех, тянусь за вешалкой и краем глаза вдруг ловлю какое-то движение в тени коридора.
Внезапный иррациональный страх заставляет меня замереть на месте. В темноте коридора я четко вижу чью-то черную фигуру. Она отделяется от стены, бесшумно скользит ко мне, и тут вспыхивает свет.
Я вздрагиваю всем телом. В коридоре стоит Андрей.
– Ты меня напугал, – говорю я.
Его лицо в тени, я не могу понять, в каком он настроении, но спину сводит легкая судорога, заставляет мышцы напрячься и выпрямиться.
Андрей подходит ближе. Руки его засунуты в карманы брюк, походка слегка развязная.
– Как прошел твой день на работе?
– Как обычно, – настораживаюсь. Муж никогда не интересовался моей работой.
Губы его сложены в полуулыбку, но глаза не улыбаются. От такого контраста становится не по себе.
Муж пристально
