не была слабой и не привыкла сдаваться.
Гуннар не хотел признаваться, что его тело тоже реагировало на их встречи. Несмотря на то, как сильно было сексуальное притяжение к Олив, он не мог позволить себе снова увлечься ею. Она достойная соперница, и Гуннар не должен забывать об этом.
Потребовалось некоторое время, чтобы получить результаты теста ДНК. И Олив делала все возможное, чтобы скоротать время, пока Гуннар не подтвердит то, что они оба уже знали. В то утро после завтрака она отправилась на разведку. Каждая комната в доме была выдержана в пастельных тонах. Но потом она открыла дверь в задней части дома и была ошеломлена буйством красок. Полки были уставлены игрушками, все еще в коробках, стопками настольных игр и банками с цветными конфетами.
- Что ты здесь делаешь? - Гуннар неслышно подошел сзади по мягкой ковровой дорожке.
Она повернулась к нему лицом, ее сердце учащенно колотилось.
- Я просто хотела осмотреться. Что это? - спросила она.
Его лицо стало жестким.
- Это мое хобби, - сказал он. - Началось с коллекционирования некоторых вещей, когда я был ребенком, и постепенно увлечение расширилось. У каждого миллиардера должно быть определенное количество вещей, которые не имеют никакого смысла. Я тоже не стал исключением.
- Три электромобиля? Ты довольно сдержан.
Она прошла дальше в комнату, ее руки коснулись игровой приставки.
- Ты играешь в них?
- Мне всегда не с кем было играть.
Она смотрела на него и чувствовала смешанную гамму эмоций. Он привез ее сюда, и угрожал ее бизнесу, и перевернул ее жизнь с ног на голову. И в то же время он был привычным, знакомым ей Гуннаром. Который околдовал ее, запутал и заставил желать того, чего, как она была уверена, у нее никогда не будет. Желать семьи и счастья. Гуннар раздражал ее и очаровывал в равной степени. Он был холодным, неприступным воином-викингом. Мужчиной, которого она жестоко обманула.
Только Гуннар целовал ее так неистово и страстно.
- Гуннар. Мы должны сыграть в игру. - Она взяла одну из коробок. Это была ее любимая стратегическая игра, в которой все сводилось к созданию империй с помощью пшеницы, овец и руды.
- Я полагаю, пока мы все еще ждем доктора…
По правде говоря, она просто отчаянно хотела провести с ним время. Гуннар взял игру из ее рук и вышел из комнаты, направляясь на кухню. Олив последовала за ним. Они сели за стол напротив друг друга, и это очень напомнило ей о тех временах, когда они соперничали в зале заседаний. Они разложили свои игровые карточки и выбрали свои фигуры.
- Ты должен бояться меня. Я хорошо владею собой в подобных играх, - сказала она.
И он улыбнулся ей. Впервые за долгое время.
- Бойся ты, я викинг.
Олив улыбнулась в ответ. Было что-то очень трогательное в этом моменте, в этой их невидимой связи. И она жалела, что они не могли сделать это раньше. Она хотела бы, чтобы они могли расти вместе. Она хотела, чтобы все могло быть по-другому.
Больше в жизни Олив не было никого, похожего на него. И она боялась, что, если не наладит отношения с Гуннаром, у нее вообще никого не будет.
- Я быстро завоевываю рынок овец, - похвастался он.
- Я не уверена, что это то, чем можно гордиться, - сказала Олив.
Гуннар улыбнулся, как и в те моменты, когда дарил ей кексы.
- Ты знаешь, что ты делал с кексом? - спросила она.
Он, казалось, не был смущен внезапным переходом к этой теме.
- Ты имеешь в виду, что я знал, что приручаю тебя? - Гуннар ухмыльнулся.
- Возможно. Знаешь, я никогда этого не понимала. А потом мы занялись сексом и все испортили.
- Да… Теперь я даже не знаю, как назвать наши отношения, - признался он.
И это был единственный ответ, который можно было получить. Действительно, их общение вышло за все возможные рамки. Они не были друзьями, но и врагами тоже не являлись. Соперники, но в некотором смысле союзники. Все стало напряженным и трудным из-за ее влечения к нему. Олив чувствовала такую сильную преданность своему отцу, но иногда сама не была уверена почему. Ее одолевало множество сомнений… Она понятия не имела, каково это - быть матерью. Получится ли у нее справиться с этой сложной ролью? Олив представляла, как могла бы выглядеть ее жизнь в будущем. И в эти моменты честности она осознавала, что Гуннар на самом деле был самым близким человеком в ее жизни.
- Ты прав, - сказала она, - наши отношения вообще трудно как-либо охарактеризовать.
Между ними возникло напряжение, и что она хотела сделать, так это сократить расстояние между ними и поцеловать его. Вернуть назад многое из того, что произошло за последние пару месяцев. Желала стереть гнев, который он испытывал к ней. Забыть о предательстве, виной которому была она сама.
- Ты был очень зол на меня?
- Ты не можешь причинить мне боль, Олив.
- И поэтому теперь ты не поверишь мне на слово, что ребенок твой.
- Просто играй в свою игру, Олив.
- Хорошо. Так скажи мне, мы когда-нибудь снова станем друзьями?
- Начнем с того, что мы никогда не были настоящими друзьями. - Он пожал плечами: - У меня нет друзей. У меня есть коллеги, есть любовницы.
- И ты намерен взять меня в жены. Я уже знаю, какими будут результаты. Что это значит? Будешь ли ты любить этого ребенка? Будешь ли ты когда-нибудь любить меня?
Олив чувствовала себя маленькой и испуганной, задавая этот вопрос, и не хотела знать, почему это так на нее подействовало. Выражение его лица вдруг стало холодным и отстраненным.
- Во мне не осталось любви. Иногда смысл, Олив, в том, чтобы просто поступать правильно.
- Но ведь у тебя даже нет ко мне чувств.
- Мы со всем справимся.
- Я выиграла, - сказала она, посмотрев на настольную игру и подсчитав свои ресурсы.
Гуннар нахмурился.
- Ты достойный противник.
Он встал и ушел, не сказав ни слова. Ей хотелось отказаться от соперничества и стать для него тем человеком, без которого он бы не представлял свою жизнь.
Олив не совсем понимала, чего хочет от Гуннара. Или, возможно, она просто боялась высказать это вслух. Она хотела быть с
