прямо в студию. Он обещал большое интервью в прямом эфире. Я уже все организовала.
— Ого, попал ты, брат, — Тим хрипло смеется.
— Попал, — соглашается тот.
По поникшему виду Евсея понятно, он рассчитывал на кое-что другое.
Мы опять оказываемся в салоне машины Тимофея. Уютном и уже привычном.
— Надо будет послушать Тонину передачу. Чувствую, от меня она тоже не станет.
— Даже не надейся, — кручу ему радио, настраивая нужную волну.
Мы постепенно перемещаемся в город с его ночной оживленной жизнью. Мимо несутся проспекты, огни работающих круглосуточно заведений и магазинов.
Машина останавливается рядом с моим подъездом, мотор затихает. Нам нужно поговорить. Недосказанность мучает.
— Я не хотела обидеть тебя тогда, — искоса бросаю взгляд на Тимофея.
— Я несколько раз порывался тебя найти. Но чем больше проходило времени, тем глупее казалась мне эта идея…. У тебя милая дочь, вы похожи.
— Спасибо. У тебя красивая невеста.
— Да…
Тимофей отстегивает ремень безопасности. Пальцы барабанят по оплётке. Расфокусированный взгляд устремлен в лобовое стекло, он облизывает губы и кусает нижнюю.
— Я очень рада, что у тебя получилось так, как ты хотел… пойду. Спасибо, что подвез. — Вздыхаю, освобождая себя от ремня.
Больше не могу выдерживать напряжение, которое внутри меня становится все сильнее. Мне горько оттого, что все так вышло. Обидно, что ему не подхожу и есть другая. Куртку стягиваю с плеч, оставляя на сиденье.
На улице хватаю ртом воздух и спешу домой.
— Подожди.
Слышу, как хлопает дверца его машины, торопливые шаги за моей спиной. Тим нагоняет меня на ступеньках.
— Кать, черт! Да подожди ты.
Я оказываюсь развернутой и вжатой в холодную подъездную дверь. Его локти упираются по обе стороны от меня, кулаки сжаты. В глазах лихорадочный блеск.
Вжимаюсь спиной в дверь еще сильнее, чтобы не касаться одежды Тима. Он манит меня прикоснуться к себе. Сойти с ума и позволить все то, о чем так долго мечтала одинокими ночами в холодной постели.
— Тимофей, не надо, — наклоняю голову, чтобы не смотреть на него. Неужели он не видит, как мне сложно? Что он хочет? Предать свою невесту? Сделать то, от чего сам когда-то страдал? Мне больно сделать?
Год прошел, но ничего не изменилось. У меня по-прежнему дочь. Она никуда не денется.
— Ты обо мне вспоминала? Скажи, мне это важно.
— Да, — выдавливаю из себя почти неслышно.
— Кать…
Тимофей склоняется ниже, прижимаясь ко мне горячим телом. Его губы касаются моих. Сначала нежно, словно пробуя и вспоминая. Затем смелее. Крепкие руки обнимаю мою талию. Задыхаюсь, чувствуя упругий язык во рту.
Все тело прошивает мелкими иголочками. Мне слишком хорошо, чтобы я могла оттолкнуть Тимофея.
Неверными ладонями веду по его вздымающейся груди, обвиваю за шею и тянусь. Сама целую в ответ. Мне хочется раствориться в этом мужчине, забыться. Вопреки голосу разума стать его. Прямо сейчас, дома нет никого…
Резкий писк домофонной двери приводит меня в чувства. Тимофей сдвигает нас в сторону, позволяя парочке выпорхнуть на улицу. Они даже не обращают на нас внимания, бегут за угол, где обычно паркуются таксисты.
— Я так не могу, — бормочу, отталкивая Тимофея от себя. Сбегаю домой в растрепанных чувствах. Действительно не могу. Демид своей изменой меня наизнанку вывернул, не хочу уподобиться Наде. Это не для меня. _____ *Трак — фургончик с откидным боком, где продают еду быстрого приготовления.
*Валерий Меладзе. Песня «Текила — любовь»
— Нужно выбрать тебе что-нибудь секси.
Мы с Тоней не спеша прогуливаемся по торговому центру. Она успела отоспаться после работы, я работу свою закончить. Тамишу отпустила на часик в детский центр.
Между походом с мамой и ее подругой за платьем и каким-то симпатичным мальчиком, который робко ждал Тами рядом с батутом, дочка выбрала его.
— Только конфет купи жевательных, — напоследок строго наказала мне и улетела. Я еще пару минут умилялась, как дочка с мальчишкой стесняясь друг друга болтами, как потом в бассейн с шариками пошли играть и на горке кататься.
Всего пять, а у них уже какие-то первые симпатии появляются. Что я буду делать, когда ей стукнет пятнадцать?
— Секси? — я перевела свое внимание на Тоню, — не думаю, что секси будет уместно. У нас вылазка на природу, шашлыки, загородная усадьба, баня для желающих. Банкет будет неофициальным.
— О, надо тебе купальник посмотреть. Тимофею твоему будет нелишним вспомнить, как бы без лишней одежды выглядишь.
— Тоня… он не мой.
— А зажимал у подъезда, судя по рассказам, как твой.
— Вот и расскажи тебе что-нибудь.
— Горячий, огненный, Кать… такому сдаться незазорно.
— Он занят. — Тоня получает от меня ощутимый тычок локтем в бок.
В первом магазине долго ходим между рядами одежды. Выбор большой, глаза разбегаются.
Выбираю небесно-голубое платье до колена в кантри-стиле. Мелкий цветочек, легкая ткань, вырез есть, но на завазочках на шее. Снизу милые оборочки.
— Что скажешь?
— У него сердечко станет. Такая себе невинная девчушка, которую вечером не пускают гулять родители. К ней не подойти, только если в окно среди ночи.
— Понятно… а это?
Прикладываю к себе насыщений желтый сарафан. Длинна в пол, зато красиво подчеркивает грудь. На плечах тонкие лямочки.
— Близняшки будут смотреться шикарно. Но зная тебя, укутаешься в платок какой-нибудь и все испортишь.
— Слишком вызывающее, согласна.
— А это бабулькино, — сразу отметает черное, к которому тянется моя рука.
Тоня отмела еще десяток платьев и я вернулась к небесно голубому, тому что «невинная девчушка». Тоня заявила, что это неумирающий тренд.
— Я не хочу быть любовницей, Тонь.
Мы расположились с покупками на фуд-корте. Выбрали милое кафе с вкусным кофе и пирожными.
— Он ее бросит, — она играет бровями.
— Я не хочу с этого начинать, понимаешь? Я достойна свободного мужчины, который не будет метаться между мной и другой женщиной, — из груди рвется горький смешок, — давай посмотрим правде в глаза, Тонь. У него молоденькая невеста. Певица, красавица. Судя по тому, как она выглядит — очень горячая штучка. У нее юбки такие, что в них нагибаться запрещено. А кожа? Боже, чистый персик, ни одного изъяна. У них не просто отношения, Тимофей подарил ей кольцо. А теперь давай посмотрим на меня, — тычу пальцем себе в грудь — двадцать семь, дочь пяти лет. Я для него словно незакрытый гештальт, уехала и даже телефон не дала. На гонках Тим был на адреналине, я рядом, воспоминания эти… Уверена, если бы мы переспали, то он жалел бы… А я не хочу, чтобы мне рассказывали, что я ошибка.
— Ты целый сценарий написала в
