Он не стал слушать, что ему ответит Рамзи, и положил трубку, а затем резко повернулся к охраннику:
— Слышали, что я сказал? Вы уволены.
— Как ты?
— Нормально, — ответила Наташа, когда Дарий сел в машину. — А вот тебе стоит научиться жить в реальном мире!
— Что?! — Он собирался завести машину, но, услышав ее слова, развалился на сиденье и взъерошил волосы у нее на затылке. Оказалось, что Наташа в ярости. — Прости. Так получилось…
— Не извиняйся передо мной, — отрезала она. — О чем, позволь спросить, ты думал?
Он нахмурился. Похоже, он упустил что-то важное, правда, он так и не понял, что именно.
— Я думал, что ты немного расстроилась из-за того, что тебя видел полуголой абсолютно посторонний человек, — ответил он.
— Да неужели? А сам собираешься изваять меня голую в бронзе, чтобы пялились зрители во всем мире! — Говорила она тихо, но Дарий понимал, что она просто кипит, и не ему осуждать ее за это. Можно и извиниться… Оказалось, что она еще не договорила. — Я не фарфоровая кукла и не разобьюсь, если какой-то тип увидит мою голую грудь. А ты не подумал, что у охранника, возможно, есть семья и дети, которых нужно кормить и одевать?
Что? Он перед ней извинялся, а у нее на уме, похоже, был только этот хам, который пялился на нее!
— Как ты думаешь, как отреагируют его работодатели, когда им сообщат, что они потеряли контракт из-за того, что их сотрудник, который просто делал свою работу, охраняя Хедли-Чейз от злоумышленников, посмел перечить великому и могучему Дарию Хедли?
— Я не…
— Что? Ты бы слышал себя со стороны. «Это мои владения»! Да неужели? А мне показалось, что ты желаешь расстаться с ними как можно скорее!
— Ну да, — ответил он.
— Тебе не терпится как можно скорее продать имение с минимальными для себя неудобствами.
— Нет…
— Когда ты последний раз приезжал сюда?
— Ты даже не представляешь…
— Так расскажи!
Что рассказать?! Что родной отец его продал? Как она отнесется к тому, что его оценили в фунтах стерлингов? Что родной дед заставил сына выбирать между любимой женщиной и маленьким сыном…
Он все еще держал телефон в руках и вместо того, чтобы ответить ей, нажал на кнопку вызова.
— Рамзи… Я приношу свои извинения, — начал он, снова не дав собеседнику и слова сказать. — Вы совершенно правы, дом должен находиться под охраной, и агентство замечательно справляется со своей работой. Пожалуйста, попросите их принять мои извинения перед охранником, которого я встретил сегодня утром. Он застал меня врасплох, но он просто делал свою работу, о чем и напомнил мне, а я повел себя как полный придурок.
Не дожидаясь ответа, он нажал на «отбой», бросил телефон на заднее сиденье и завел мотор.
Наташа кашлянула.
— Тебе вернуть рубашку?
— Оставь ее себе, — сказал он. — Я надену твою. Ты указала мне мое место; думаю, твоя маечка будет мне в самый раз.
— Да нет, твоя рубашка идет тебе больше. — Она стащила его рубашку через голову и отдала ему, а затем потянулась к своим футболке и бюстгальтеру.
К тому времени, как она закончила одеваться, они как раз остановились у парадного входа в дом. Справа от них обширный парк спускался к реке. От красоты открывшегося вида у обоих захватило дух.
Наташа вздохнула. У Дария, сидевшего рядом с ней, был такой же отсутствующий взгляд, как при их первой встрече, но на сей раз она знала, что дело не только в испорченной рекламе. В то краткое мгновение, предшествовавшее его звонку Брайану Рамзи, чтобы извиниться за грубость перед охранником, она увидела в его потемневшем взгляде затаенную боль.
Здесь произошло что-то серьезное; один вид Хедли-Чейз ранил его в самое сердце. И все же он привез ее сюда. Ей больше нравилось бы думать, что он привез ее сюда для того, чтобы провести с ней день, может быть, немного подурачиться — или не немного, если не думать о последних минутах. И вдруг она поняла, что он воспользовался ее предложением, чтобы у него был повод вернуться сюда.
Она выбралась из машины, взяла с заднего сиденья свои сумки, но вместо того, чтобы прямиком отправиться ко входу, пошла к краю лужайки, где очень удобно стояла скамейка. Пусть немного побудет один, свыкнется с мыслью, что он здесь.
Она же приехала сюда не просто так, а по делу, Придется на время забыть о Дарии. Она достала свою мини-видеокамеру и сделала несколько панорамных снимков, которые можно будет разместить в Фейсбуке.
По гравию захрустели шаги. Значит, он пошел за ней.
— Может быть, у дома и есть некоторые недостатки, зато расположение выбрано превосходно, — заметила она, не поднимая головы. Потом его широкая грудь загородила объектив. Она не перестала снимать, но вместо того, чтобы делать панораму, подняла камеру так, чтобы в объектив попало его лицо.
— Вот ключи. Набери на пульте сигнализации двадцать шесть ноль пять.
— Доверяешь? — спросила она, опуская камеру. У нее заныло внизу живота. Значит, он все-таки решил сбежать. — Мне показалось, что ты приехал в качестве моего сопровождающего.
— Судя по всему, со своей ролью я не справился. Не волнуйся. Я попрошу охранника перед тем, как ты уедешь, обыскать тебя. Проверить, не стащила ли ты фамильное серебро, — сказал он.
— Ты был не прав, Дарий.
— Вот именно. — Он вызывающе вскинул голову. — Я набросился на него, потому что чувствовал себя виноватым.
— Я все понимаю, но я уже взрослая; я помнила, где нахожусь и что делаю. И мы с тобой разделяли ответственность в равных долях.
— Но ты не знала того, что знал я.
— Правда? И чего же я не знала?
— Рамзи говорил мне, что заключил договор с охранным агентством. Я тогда не мог думать ни о чем, кроме как о том, как бы поскорее раздеть тебя.
Наташа с трудом подавила порыв снова прильнуть к нему и, бегло улыбнувшись, призналась:
— Я тоже. Рассказать тебе, почему мне нравилось быть с Тоби? — спросила она.
— Нет…
— Он никогда не относился ко мне покровительственно, — все же продолжила она. — Никогда не сомневался в том, что я знаю, что делаю… — Ну, допустим, на это ему мозгов не хватало. — Ему никогда не нужно было защищать, опекать меня.
— Он украл твое место!
— Он сделал мне потрясающий комплимент, Дарий. Он понимает, что я сильная и умная… и что я выживу.
— Может быть, и так, но ведь и я не защищал и не опекал тебя. Я просто изображал мачо…
— Знаю. — Готовая тут же протянуть руку, коснуться его, разубедить, она сунула ключи от дома себе в карман, села на скамейку и вынула из сумки термос, чтобы чем-нибудь занять руки. Она хотела, чтобы Дарий поделился с ней своей болью.
