В горле Стефани стоял комок.
— Так все же долг или деньги? — Слова вырвались непроизвольно. — Должен ведь тобой руководить какой-то скрытый побудительный мотив?
Она сама с трудом верила, что обсуждает сейчас такие вопросы.
— Ребенок не должен воспитываться одним родителем, если есть и второй.
— Звучит, конечно, прекрасно, — согласилась Стефани холодно-вежливым тоном. Ее сердце словно сдавило железным обручем. Тепло любимого тела, передающееся бедрам от колен Рика, вызывало ощущения, которых она боялась в тот момент больше всего. — Но ты ошибаешься, если думаешь, что Дику пойдет на пользу отравляющая атмосфера брака не по любви, не говоря уж о том, что это не устроит меня.
— Я и не говорю о браке без любви, — мягко поддразнил ее Рикардо. Стеф запаниковала, когда он внезапно притянул ее к груди, отыскал губы, а руки его бесцеремонно забрались под свитер. Поцелуи Рика были жадными и умелыми. — И я думаю, моя дорогая, наш брак очень даже удовлетворит тебя. Ни одна женщина не занимается любовью так, как ты — совершенно не заботясь о мужчине, который вроде к этому причастен…
На следующее утро, принимая ванну, Стефани чувствовала себя возбужденной сверх всякой меры. Лучи осеннего солнца сквозь окно красили дубовые балки в цвет медной жести. Ветер на улице стих, но в ее душе, мыслях и эмоциях все еще бушевала буря. Впечатления прошлой ночи прочно засели в голове. Она вела себя как дура. Оказалась слабой и глупой. И сейчас Стеф злилась на себя за это. Что заставило ее так легко поддаться? Короткая лихорадочная любовь в гостиной? Или когда он победно отнес ее на кровать? Или утром, когда Стефани проснулась в его объятиях?
Ее не оставляла боль воспоминаний о том, как они занимались любовью, как Рик, нежно обнимая ее, находил губами, языком, руками все новые и новые способы заставить Стеф дрожать от неутолимой страсти, забывая обо всем на свете…
Боль была такой острой, что Стефани содрогнулась, лежа в теплой воде.
— Сильнее всего я жалею, что лишил тебя невинности в приступе ярости, — прерывисто шептал он, уткнувшись лицом в ее густые темные волосы. — И тем самым лишился возможности показать, что такое — любить нежно, до того как это сделали другие.
— Других не было… — ошеломленная таким наплывом физических ощущений и эмоций, честно призналась Стеф. Рикардо немного отстранился и посмотрел глубоко ей в глаза. Его взгляд обжигал.
— Даже Даниэля?
Стефани отрицательно покачала головой, завороженно глядя на Рика и чувствуя, как сильно першит в горле.
— Я же говорила, что он был дымовой завесой, — прошептала она, — защитой от боли, что ты мне причинил…
— Я не хотел делать тебе больно. В чем моя вина, Стеф?
— Я видела тебя и Энн. На следующий день после того… Вы целовались… в машине. — Стефани попыталась освободиться от рук Рикардо, но он только крепче прижал ее.
— Это подстроила Энн, — горько прошептал Рик, — чтобы заварить кашу. Она поцеловала меня, зная, что ты на нас смотришь. Клянусь, я не целовал ее, Стеф.
Она смотрела на него, чувствуя, как безысходность прошлого наплывает сладко-горькой болью. Она никогда не сможет доверять Рикардо, потому что сегодня он чуть не женился на Энн. Это неоспоримый факт, а все его слова — лишь стремление выдать желаемое за действительное. И все же Стефани не могла бороться с той изнуряющей жаждой любви, что он пробудил. Никому не удавалось приводить ее в такое возбуждение.
— Поцелуй меня сейчас… — услышала Стефани собственный шепот, отчаянно обнимая Рикардо руками. Он схватил ее, и поток безудержной страсти стремительно понес их куда-то в даль ночи.
Но утром опять все вернулось на свои места. И даже то, что Рикардо настоял, чтобы она еще понежилась в постели, а сам занялся Диком, демонстрируя трогательную отцовскую заботу и умение, разве не было просто обычным мужским тщеславием? — внутренне кипятилась Стефани. Думает, он все умеет делать лучше, чем она? А его предположение, что физическое влечение может заменить им то, на чем строятся браки по любви? Рик может считать, что у нее совсем нет гордости. Но неужели он и вправду думает, что Стефани выйдет за него замуж? Может, он еще предложит, чтобы из соображений экономии она одолжила подвенечное платье у Энн?
Внизу в холле звенел телефон; Стефани выбралась из ванной. Стащив с крючка купальный халат, она поспешила к лестничной площадке. Трубку уже поднял Рик. Это, наверное, тетя Сандра. Что она подумает, услышав на проводе его низкий, выразительный, с приятным акцентом голос?
Стефани никогда не рассказывала тете об отце Дика. На всякий случай… Она привыкла, вернее, ее научили быть недоверчивой. Чем меньше людей знает, тем меньше у них возможности использовать это каким-то образом против нее. Когда тетя Сандра случайно упомянула о приближающейся свадьбе Энн, она и не подозревала, какое осиное гнездо потревожила своим сообщением.
Стефани почувствовала угрызения совести. Она была настолько занята выяснением отношений с Рикардо, что забыла позвонить, как обещала, вечером тете справиться о ее здоровье.
Стефани потопталась на месте, оставляя на коврике мокрые отпечатки. Она ждала, когда же Рикардо позовет ее, но он не сделал этого. Более того, сейчас Стеф слышала внизу приглушенный разговор. Вернее, краткие реплики Рика. Упомянули ее имя, но о чем и с кем шел разговор, оставалось неясным. Энн? Кому же еще быть? Энн как-то узнала ее телефон и то, что здесь находится Рик, и сейчас звонила, желая с полным правом узнать, куда запропастился жених-беглец…
Вообще, какого черта она ходит крадучись в собственном доме? Раздраженно Стеф сбежала по лестнице. Рикардо коротко закончил:
— Увидимся ровно в час. — И повесил трубку как раз в тот момент, когда появилась Стефани.
— Доброе утро. — Его спокойное приветствие еще больше разозлило Стефани.
— Я услышала звонок. — Ей удалось сказать это беспечным тоном. Хотелось кричать, но это сделало бы все еще хуже.
Впрочем, смотреть на него было не менее вредно. Рик успел принять душ, на нем были джинсы и свободный синий свитер. Он еще не побрился. Но даже сейчас, со спутанными мокрыми волосами и легкой щетиной, Рик выглядел настолько привлекательным, что Стефани ненавидела его за это.
— Нам нужно поговорить.
— Это нам удается хуже всего, — холодно бросила Стеф, пытаясь изображать спокойствие. Она увидела Дика и, улыбаясь, направилась к нему. Малыш в штанишках, новой маечке, но без слюнявчика сидел за столом на своем стульчике с креплением. Перед ним стояла чашка с кукурузными хлопьями, которыми было усыпано все вокруг. Увидев мать, он радостно зачмокал и стал еще веселее размахивать ложкой.
