думаешь?
– Он зи зануда!
Мне Лёшка ничего подобного не заявлял. Вероятно, боялся расстроить, мой заботливый малыш, а я думала, что делаю для него как лучше. На самом деле я рада, что теперь ему есть кому выговориться.
Включаю воду, наношу на ладонь пенку для умывания. Дискомфорт, на который я спросонья не обратила внимания, притягивает взгляд к правой руке. Безымянный палец прилично так оттягивает платиновое кольцо с изумрудом. Лаконичное. Безумно красивое…
Я умываюсь со скоростью летящей пули.
Ну, и когда Лиам успел меня окольцевать? Нет, понятно, что во сне, но… Это получается, они вечером с Лёшкой в ювелирный ходили? А мне сказали, что к дедушке. Понятное дело, ехать к Бастрикову я не изъявила желания. И потом при Лиаме расспрашивать Лёшку постеснялась…
Пока навожу красоту, из зеркала на меня таращится раскрасневшаяся дура. Нет, дура счастливая, но как они меня развели! Красавцы!
— Будете против меня секретничать, я вам задницы надеру… – едва справляясь с дыханием, в шутку набрасываюсь на притихших парней.
Лёшка отмирает первым и бросается меня обнимать.
— Люблю эпка!
— Ты о чём? – невинным тоном уточняет Лиам, возвращая внимание к сковородке, где готовится пышный омлет.
Они ещё и завтрак приготовили! Господи, поставь мне это утро на репит…
– Об этом. – Хвастливо сую ему под нос руку с кольцом.
– Не нлаится? – строго спрашивает Лёшка.
– Безумно нравится, – признаюсь честно, между звонкими поцелуями в пухлые щёчки. – Но обманывать всё равно нехорошо.
– Мы больше не будем, – улыбается Лиам.
Он стоит к нам боком, поэтому нам с Лёшкой прекрасно видно его скрещенные за спиной пальцы.
– Да! – повторяет за отцом наш малыш. – Тойко иногда.
Вот как с ними ругаться? Влёт без аргументов оставили!
К полудню Лёшке становится тесно в четырёх стенах. Он капризничает и настойчивее обычного рвётся в садик, поэтому мы идём избавляться от излишков энергии в парк.
Глядя на насупленные брови сына, я начинаю думать, что затея провалилась, но затем Лёшку увлекают лужайки.
– Папа, цветы!
На хмуром детском лице вдруг появляется неподдельный и совершенно непонятный мне восторг. Как и все мальчишки, он относится к «девчачьим штучкам» с презрением. Ну цветы и цветы. Они здесь не первый месяц цветут, и что-то раньше эмоций не вызывали. Опять секретики?
Чувствую себя не в своей тарелке. Совсем распоясались.
Непросто отдавать руль внутри семьи ещё кому-то. Но нам нужно учиться жить вместе, и я стараюсь расслабиться.
– Ты знаешь, что делать, – многозначительно отзывается Лиам.
Изучив растения с кропотливостью юного натуралиста, Лёшка удручённо вздыхает.
– Тут одни желтули.
Лиам с усмешкой опускается перед ним на корточки, срывает одуванчик.
– Все цветы красивые. Думай, парень. Думай…
Оба, не сговариваясь, смотрят в мою сторону.
– Что? – недоумеваю я.
Лёшка подбегает ко мне и смущённо протягивает жёлтый цветок.
– Далю! – выпаливает скороговоркой и поворачивает голову к отцу, словно ища одобрения. – Он как твои глаза.
Кхм… Неожиданно.
– А почему?.. – Лиам жестом показывает, что нужно развить мысль.
– Този клуглые!
– Господи. Это самый шикарный комплимент, который мне делали! – признаюсь, прижимаясь губами к виску сына.
– Ты был нереально крут. Лариса не устоит, – Лиам показывает большой палец. – Предлагаю запечатлеть нас в день первой совместной прогулки.
– Я за то, чтобы это стало нашей традицией, – с энтузиазмом подхватываю его идею.
– А что такое тидиция? – не понимает Лёшка.
— Это когда люди делают что-то особенное каждый год. Со временем у нас наберётся полный альбом фотографий, и мы сможем видеть, как ты становишься всё старше.
– И мы будем продолжать это делать, пока ты не станешь старым и серьёзным мальчиком, – добавляет Лиам.
– Я никогда не будуу сталым и сельёзным! – горячо возмущается Лёшка. – Я всегда буду весёоым и счистливым, когда буду с вами обоими.
Лиам садится рядом на корточки и обнимает нас, прижимая к груди.
– Мы тоже всегда будем счастливы, рядом с тобой.
Остаток воскресенья мы проводим, наслаждаясь моментом. А в понедельник расходимся по своим делам, и стены офиса давят на череп…
Я жду, подбираю щадящие слова, но всё равно вздрагиваю от неожиданности, когда к концу рабочего дня в дверях кабинета мрачной стеной вырастает фигура Ивана.
Устроившись в свободном кресле, он скрещивает руки на груди, ломая выбранную мной стратегию. По тому, как сужены его глаза, можно сделать вывод, что Иван в бешенстве, а я тому единственная причина.
– Ну и видок, Марина. Бессонная ночка?
Что-то я совсем не врубаюсь… Иван меня отчитывает? На каком основании? И, главное – когда я его Верблюдову дала?
– И тебе здравствуй, – отвечаю сухо. – Не с той ноги встал?
Я замечаю, как Иван тормозит взгляд на обручальном кольце. В его глазах удивление, осуждение, ярость!.. Необходимость защищаться на уровне инстинктов отключает во мне угрызения совести. Влюблённый мужчина так не смотрит, уж это я хорошо запомнила.
– Я звонил тебе вчера весь день! Неужели не нашлось пяти минут поговорить со мной. Я волновался.
Я не нарочно, но оправдываться не собираюсь. Не нужно говорить со мной в таком тоне. У меня нет ни малейшего желания ссориться, но его подача делает своё дело, и с языка срывается резкое:
– Это как-то связано с работой? Потому что выходные я провела с семьёй.
– Но ответить ты могла? – продолжает он свой непонятный допрос.
– Не могла. Звук был отключен, а в полночь беспокоить босса моветон. И чтобы не ходить вокруг да около, сразу напомню: мой адрес ты знаешь. По срочному вопросу мог в любой момент прийти. Мужчины, когда за кого-то волнуются, именно так поступают. Так какого рожна ты отчитываешь меня как школьницу? Или дело не в этом?
– Я переволновался, Марин, – вздыхает Иван. – Предлагаю начать разговор заново.
– Тогда постарайся обойтись без нотаций, – предупреждаю холодно. – У меня тоже есть нервы. Не хотелось бы нарушать субординацию.
– Необязательно подчёркивать, что я тебе никто. Это и так остро ощущается в последние дни. Но раньше ведь всё у нас было иначе… – Он опускает долгий взгляд на мои губы. – Скажи, я что прошу проявить ко мне снисхождение безосновательно?
– Ты был женат?
– Нет. При чём здесь это?
– Да вот пытаюсь понять. Ты с каждой, с кем целуешься, решаешь связать жизнь?
– Нет, не с каждой, – снова выходит он из себя.
– Вот видишь, иногда что-то идёт не так. Допрос окончен? Теперь позволь мне спокойно работать.
Я демонстративно переключаю внимание на
