– Значит, ты решил, что я тебя «кинула», и вздумал мне отомстить таким хитроумным способом. Овладеть мной, а утром выставить за дверь.
Уэйд самодовольно улыбнулся:
– По-моему, сегодня ночью мы оба получили удовольствие.
– Ублюдок!
– Продажная дрянь!
Джина закрыла глаза и постаралась успокоиться. Затем она отыскала свою сумочку, открыла ее и вытащила чек.
– Ты имел в виду этот чек?
Несмотря на весь кошмар сложившейся ситуации, Уэйд умирал от любопытства. Ему очень хотелось знать, за какую сумму она продала его.
– Да, этот.
Джина протянула ему чек.
– На, Уэйд, смотри. И запомни, что я никогда тебе этого не прощу. Никогда!
Уэйд схватил чек и впился в него глазами. На какой-то момент он чуть не лишился рассудка.
Чек был выписан на имя фонда «Милосердие».
Забрав у него чек, Джина положила его обратно в сумку. Когда она заговорила, голос ее дрожал от гнева.
– Ты прав, я уезжала из Эль-Пасо с деньгами, которые мне дал твой отец. Я не была уверена, что должна была брать их, но поскольку считала, что ты предал меня, то… Ладно, все это не имеет теперь никакого значения.
Вдруг до него дошло, что он совершил самую страшную и непоправимую ошибку в своей жизни.
– Ну же, Джина, продолжай, – взмолился Уэйд. – Почему ты решила, что я тебя предал?
Чувствуя невероятную брезгливость, Джина отвернулась от него и сделала несколько шагов к балкону.
– Это не моя тайна, а Сары, и я считала, что она сама должна рассказать тебе… Когда я прилетела в Лос-Анджелес, моя душа была мертвой. К горю от гибели родителей добавилась страшная боль от потери тебя. У меня были деньги твоего отца, и я решила, что обязана найти им достойное применение. Я помогала в работе по созданию некоммерческой организации, которая должна была оказывать помощь людям, пережившим тяжелое горе, и перевела все деньги на ее счет.
Уэйд сделал шаг в сторону Джины, но она предупредила его:
– Не подходи ко мне!
Он остался стоять на месте, а Джина с горечью продолжала рассказывать:
– Я знакома с Джоном Уэтли и его женой только потому, что два года тому назад у них от лейкемии умер ребенок. Наша организация помогла им пережить трагедию. А тут я встретила их обоих на пляже, когда гуляла одна, и он захотел отблагодарить нас. Чек, который я получила от него, – пожертвование фонду.
Уэйд стоял как оплеванный и готов был провалиться от стыда сквозь землю.
– Убирайся отсюда, Уэйд! – Голос Джины вывел его из оцепенения.
– Что?
– Убирайся из моей комнаты! Убирайся из моей жизни! Я не хочу больше никогда видеть тебя!
Теперь настала очередь Уэйда искать слова.
– Я не могу так взять и уйти. Я должен…
Босоножка, которую запустила в него Джина, ударила его в плечо.
– Катись отсюда!
– Джина. – Голос дрожал от волнения, настолько Уэйд был потрясен услышанным.
Но Джина не дала ему договорить.
– Я не желаю тебя слушать, Уэйд. Ты такой же жестокий и бессердечный, как и твой отец. Я устала от твоих бессмысленных обвинений!
При этих словах ее лицо исказилось. Уэйд видел, с каким трудом она сдерживается, чтобы не разрыдаться.
Черт побери, ну почему она не могла рассказать мне все это раньше? – думал он, лихорадочно пытаясь найти выход из ситуации.
– Уходи немедленно, кому я сказала! – вновь потребовала Джина и взяла со стола стеклянную вазу с цветами.
Уэйд не сомневался, что, если он сейчас не уйдет, ваза полетит ему в голову. Он взялся за ручку двери и, открывая ее, сказал:
– Не волнуйся, я ухожу.
Звон разбитого стекла подтвердил правильность его предположений. К счастью, он успел захлопнуть за собой дверь раньше, чем об нее ударилась ваза.
Уэйд так и остался стоять, прислонившись спиной к стене. Он пытался осмыслить произошедшее.
– Господи, как же после такой чудовищной обиды она сможет простить меня? – чуть не плакал Уэйд. – Что же мне делать?
Думай, идиот! – заклинал он самого себя. Ищи какой-нибудь выход. Он обязательно должен найтись! А пока, решил он, пусть она успокоится. Кстати, надо будет выяснить у Сары, что же у нее произошло.
* * *
Слезы катились по лицу Джины, когда она, обзывая Уэйда всеми известными ей ругательствами, запихивала вещи в чемодан. Все мелочи, которые когда-либо ей подарил Уэйд, остались лежать нетронутыми. Джина уже заказала билет на теплоход, который должен был доставить ее обратно в Лос-Анджелес. Злость придавала ей силы, и потому она была уверена, что сможет перенести это не слишком долгое путешествие.
Теплоход отплывал через полтора часа, и вскоре Джина с чемоданом в руках уже быстро шла по улице. Поднявшись на борт, она почувствовала облегчение – всего через час и Уэйд Боумонт, и его чертов остров навсегда останутся в прошлом. Она стояла на палубе с высоко поднятой головой и смотрела на спокойную морскую гладь, радуясь тому, что это зрелище больше не вызывает у нее в душе привычного ужаса.
Оказавшись через пару часов дома и удобно устроившись в своем любимом стареньком кресле, Джина стала просматривать скопившуюся за неделю почту. Когда из очередного конверта выпало приглашение на свадьбу, Джина дрожащими руками подняла его и прочитала:
Мистер и миссис Чарли Бакли приглашают Вас на свадьбу их дочери Сары Николь Бакли с Роем Захаром Уинстоном.
У Джины потемнело в глазах. Сама по себе новость была хорошей. Ее подруга в результате добилась того, о чем всегда мечтала, но для Джины сообщение оказалось последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Если бы девять лет назад Сара не опробовала на ней свое вранье, то ее, Джины, жизнь могла бы сложиться по-другому… и она тоже была бы счастливой.
Уже, наверное, в сотый раз за три дня Уэйд швырнул на стол телефонную трубку и, обхватив руками голову, уставился в одну точку. Перед ним лежал непрочитанный контракт, неподписанные чеки и внушительная стопка документов и писем, которые было необходимо хотя бы просмотреть, но он не мог заставить себя взяться за работу.
Джина отказывалась разговаривать с ним! Она вообще не снимала трубку, и каждый раз включался автоответчик.
– Черт бы тебя побрал, Джина!
Уэйд взял в руки приглашение на свадьбу и снова принялся его изучать. На открытке, в самом низу, Сара от руки приписала: «Я всю неделю пыталась найти тебя, но мне это не удалось. Позвони, пожалуйста, нам с тобой обязательно нужно поговорить».
Поговорили, с горечью подумал он.
Уэйд откинулся на спинку кресла и развернулся к окну. Начало смеркаться, но сквозь стекло все еще можно было различить серые океанские волны, бьющиеся о берег.
