Джош наклонился и снова поцеловал ее. Это было райское наслаждение, но тут зазвонил телефон.
— Черт! — воскликнула Бэкки, отодвигаясь от Джоша и снимая трубку. — Алло?
— Как дела, Бэкки? Это Марк.
— Я узнала тебя. Где ты?
Джош внимательно следил за выражением ее лица. Она нахмурилась.
— Это Марк, — прошептала она Джошу, прикрыв ладонью трубку.
— Ты получила мое письмо?
— Мог бы позвонить… Почему ты не приехал домой и не объяснил все сам? Знаешь, Марк, мне было очень неприятно узнать из письма, что ты не возвращаешься.
— Ну, в общем, я думал, что при встрече ты попытаешься отговорить меня, и не хотел с тобой ссориться.
Джош аккуратно отстранил телефонную трубку от ее уха, чтобы слышать, о чем говорит Марк. Они стояли вплотную. Бэкки моментально забыла про свою обиду на брата, она чувствовала только, как Джош дышит ей в щеку. Бэкки хотелось положить трубку и повернуться к нему, хотелось, чтобы он обнял ее… взял на себя часть ее забот.
— Мало сказать, что я была удивлена, Марк. Я считала, ты изучаешь агрономию… За последние четыре года ты ни разу не упомянул, что не собираешься возвращаться на ранчо, — упрекнула его она.
— Отстань, Бэкки. Я принял предложение одной очень солидной фирмы в Лос-Анджелесе и улетаю туда завтра. Если ты хочешь выкупить мою долю во владении ранчо, нам надо это обсудить, иначе я продам ее кому-нибудь другому по более высокой цене.
Бэкки услышала нотки бравады в голосе Марка. Боже мой! Если бы у него была доля, он бы продал ее тому, кто предложил бы больше денег! Но это же ее дом — дом, построенный ее отцом!
— У тебя нет никакой доли во владении ранчо, — холодно сказала она.
— Мэтт оставил мне наследство! Он часто говорил, что относится ко мне и Сюзанн так же, как и к тебе. И не мечтай, дорогая сестренка, что сможешь бесплатно заполучить мою долю! Если не ты мне заплатишь, заплатит кто-нибудь другой.
Бэкки встретила взгляд Джоша. На скулах его играли желваки.
— Скажи ему, пусть свяжется со своей матерью, — прошептал он. — Пусть она объяснит ему, что он не владеет «Лэйзи М».
В дверях появилась Сюзанн с подносом, на котором стояли кофейные чашки и тарелка с печеньем. Она замерла на пороге, когда увидела Джоша и Бэкки вместе у телефонной трубки.
— Кто это? — спросила она. Джош отстранился от Бэкки.
— Марк. Хочешь с ним поговорить? — спросила Бэкки.
Сюзанн аккуратно поставила поднос на стол.
— Бэкки, предупреждаю тебя… — почти кричал Марк.
— Марк, советую тебе позвонить твоей матери и все выяснить. Когда отец писал завещание, ты и Сюзанн были несовершеннолетними. А потом он умер… — Бэкки через плечо посмотрела на Сюзанн, стоявшую сзади. — Мой отец оставил долю наследства своей жене, а остальное — дочери от первого брака, то есть мне. Позвони матери, Марк, и спроси, что случилось с долей, которую она унаследовала.
Когда он повесил трубку, Бэкки тяжело вздохнула и повернулась к сестре.
— Позволь, я угадаю… — Сюзанн невозмутимо смотрела на нее. — Мама продала свою долю сразу после смерти Мэтта.
Бэкки кивнула.
— И у нас ничего нет.
— У вас есть дом, это ваш дом, — сказала Бэкки.
Сюзанн покраснела.
— Ты платила за обучение Марка в колледже. И эти деньги — не его доля, так?
— Нет никакой доли. Я единственная владелица «Лзйзи М», — медленно начала Бэкки. — Но ты и Марк — моя семья. Папа хотел, чтобы вы оба учились в колледже, он бы платил за вас. И я сделала то, что сделал бы он.
— Значит, последние шесть лет я жила за чужой счет, — будто про себя сказала Сюзанн.
— Нет, не за чужой счет, Сюзанн. Ты — моя сестра, — возразила Бэкки. Она протянула руку, чтобы дотронуться до плеча девушки, но Сюзанн оттолкнула ее.
— Сводная сестра, Бэкки. Моя мать вышла замуж за твоего отца, но мы не родственники.
— Ты, Марк и Эйлин — вы моя семья, — сказала Бэкки.
— Мы тебе не родственники. И если для Марка нет денег, я уверена, что для меня их тоже нет.
— За все несет ответственность твоя мать, — вмешался Джош.
Обе женщины вздрогнули и посмотрели на него. Бэкки забыла, что он все еще в комнате.
— Позвони ей, Сюзанн, и все выясни. Если ты осталась без денег, в этом виновата твоя мать, а не Бэкки.
— Это наше личное дело, Бэкки и мое, — сквозь зубы процедила Сюзанн. — По-моему, ты должен уйти.
— Я останусь с Бэкки.
— Берегись, Бэкки. Теперь, когда Джош знает, что ты единственная наследница, он может обмануть тебя сладкими речами и заставить поделиться с ним наследством.
— Сюзанн!..
— Я собираюсь позвонить матери. — Сюзанн повернулась и вылетела из комнаты. Дверь за ней громко хлопнула.
— Следовало сказать ей раньше. Да и не только ей, а им обоим, — ошеломленно проговорила Бэкки.
— Им должна была обо всем рассказать их мать. И когда она покинула ранчо, ей не следовало вешать их тебе на шею. Ты была слишком молода.
Бэкки подняла голову.
— Они — моя семья.
— Нет, детка. И насколько я понял за время моего короткого пребывания здесь, ты единственная питаешь иллюзии на этот счет. А Сюзанн и Марк придерживаются иного мнения.
— Сюзанн не в себе, ее постигло такое горькое разочарование. Она надеялась получить много денег.
— А Марк? Какое оправдание ты придумала для него? Он бессовестно лгал тебе целых четыре года, позволяя думать, что вернется. А потом струсил и написал письмо.
Бэкки подошла к окну. Ветер шевелил траву, последние лучи солнца исчезали за горизонтом. Смеркалось. Слезы навернулись на ее глаза.
— Они — моя семья, — тихо повторила Бэкки. — Если в этом году мы увеличим доход с продажи скота, я смогу дать им немного денег.
— Они используют тебя, Бэкки. Решай сама. Хочешь быть банкиром, содержащим их всю свою жизнь? Прекрати с ними нянчиться и пойми, что они не так хороши, как ты думаешь. — Джош говорил резко, но она должна понять очевидное. — Если ранчо полностью принадлежит тебе, держись за него. Не позволяй сердцу управлять разумом.
Бэкки смотрела в пустоту. Неужели ранчо значило для нее больше, чем семья? А может, Сюзани права и Джош хочет втереться к ней в доверие? Она закрыла глаза.
— У тебя, наверное, много опыта в отношении того, какой должна быть семья, — едко сказала она.
— Если ты намекаешь на мой брак, то это как раз пример того, какой семья быть не должна.
— Прости, мне не следовало этого говорить. — Бэкки прислонилась лбом к холодному стеклу, ей было больно и стыдно.
Она выглядела совсем молоденькой и очень уязвимой. Джош подошел ближе.
