Ноги с трудом держали ее, перед глазами все плыло, когда она стояла перед ним, пытаясь прийти в себя, а он смотрел на нее голодным взглядом.
— Когда мне было чуть больше двадцати, я встречался с одной девушкой, и сильно обжегся, — отрывисто сказал Николас. — С тех пор я не позволяю чувствам вырываться наружу. Я не даю никаких обещаний. Я просто остаюсь верен той, с которой встречаюсь, и ожидаю от нее того же. Честность и верность без сожалений и взаимных обвинений. Неплохая философия, не правда ли?
Она молча смотрела на него. К чему он ведет? К тому, что хочет закрутить с ней один из многочисленных романов? Без всяких обязательств и обещаний? Ее мозг отказывался понимать, что происходит, и она предпочла увильнуть от темы.
— И что, женщинам это нравится?
— Конечно. — В его голосе звучало удивление. — Многие женщины признают, что любовь живет недолго в реальном мире. Когда люди женятся, их отношения постепенно сводятся к недоверию и сомнениям. — Николас пожал плечами. — Поэтому у нас так много разводов. Но бывает, что люди устраивают друг друга как любовники. Это реально и честно и не зависит от того, доверяют ли они друг другу или нет.
— Ты что же, предлагаешь мне стать твоей любовницей? — возмутилась Соренза.
— Ты хочешь меня, Соренза. А я хочу тебя с той самой секунды, как мы встретились. Ты не замужем. Я одинок. Так что мое предложение вполне естественно.
Она не понимала, что творится в ее душе, но едва сдержалась, чтобы не ударить его.
— Извини, но я не завожу роман на месяц.
— Знаю. — Он притянул молодую женщину к себе. Его пальцы нежно и успокаивающе пробежались по ее спине. — И уважаю тебя за это.
Соренза ощутила, как тепло и сила его тела постепенно возбуждают ее, и хриплым от желания голосом произнесла:
— Но… Только не говори, что здесь нет никакого «но». Держу пари, ты скажешь, что с тобой никогда раньше такого не случалось, что мы действительно подходим друг другу, а это такая редкость. Я права?
Вместо ответа Николас порывисто прижал ее к стене и начал исступленно целовать. Соренза чувствовала, как напряглись его мышцы, когда он попытался сломить ее сопротивление. Еще секунда — и она готова была открыть дверь своей спальни, чтобы отдаться этому безумию.
Внезапно Соренза опомнилась. Руки, обвивавшие шею Николаса, безвольно упали.
— Не надо, Ник! Я не хочу!
У него было много женщин, и ему казалось, что он знает их достаточно хорошо, но страх в глазах Сорензы поразил его до глубины души. Шагнув назад, он застыл на месте, продолжая держать Сорензу за плечи.
— Да что, черт возьми, он с тобой сделал? — воскликнул Николас, но, взглянув на ее белое как мел лицо, еле слышно произнес: — Извини, извини, я знаю, ты не хочешь об этом говорить.
— Я не могу, — слабо возразила Соренза и повторила: — Я не могу говорить об этом.
Его лицо стало непроницаемым.
— Ты мне не доверяешь.
— Я тебя совсем не знаю, — призналась молодая женщина, но внутри нее возникло странное, пугающее ощущение, будто она знает его всю жизнь.
Его бровь слегка приподнялась, и Сорензе показалось, что Николас пытается прочитать ее мысли. Он кивнул, но лицо его по-прежнему оставалось бесстрастным.
— Я понимаю, — сказал он через секунду или две, — но мы постараемся это исправить.
— Что ты имеешь в виду? — изумилась она.
Николас хитро улыбнулся, и в его чудных глазах заиграли огоньки.
— Мы повстречаемся какое-то время, — сообщил он как само собой разумеющийся факт. — Не будем слишком спешить, пусть все идет своим чередом.
— Не думаю, что…
— Это не предложение, Соренза. — Его взгляд стал ледяным. — Либо ты соглашаешься, либо мы прямо сейчас занимаемся любовью и просыпаемся завтра в одной постели. Причем я не собираюсь прибегать к силе.
Соренза задохнулась от ярости. Наглая свинья! Но… но если подумать, в чем-то Николас был прав. Она постаралась, чтобы голос ее прозвучал как можно решительнее:
— Хорошо, я согласна. Но поцелуй на ночь — это все, чем тебе придется довольствоваться, так что, если ты воображаешь…
— Я же сказал, что мы не будем спешить. — Он стоял, слегка расставив ноги и скрестив руки на груди, и казался огромным. Огромным, сильным и необыкновенно сексуальным. — Вопреки тому, что ты обо мне слышала, я могу ухаживать за женщиной и не ждать за это вознаграждения в конце каждого свидания, — сухо добавил Николас.
Вне всякого сомнения, подумала Соренза, ведь все твои красотки сами жаждут затащить тебя в постель.
Она собралась с духом. Ей надо было объяснить ему все.
— Ник, я ни с кем не встречалась с тех пор, как рассталась с Саймоном. — Она опустила взгляд и принялась изучать орнамент на ковре. — И я больше не хочу ни с кем вступать в близкие отношения, никогда. У меня есть работа, дом…
— И ты будешь рада прожить свою жизнь спокойно, без взлетов и падений, без радостей и неудач? Я так не думаю, Соренза.
— Ты так не думаешь? — выпалила она, окинув его негодующим взглядом. — Да что ты знаешь обо мне?
— Мы опять пришли к тому, с чего начали, — со вздохом сказал Николас, внимательно глядя на Сорензу. — И я думаю, что каждый твой аргумент будет возвращать нас к этому. Так что… мы встречаемся. Без споров, без выяснений отношений, просто встречаемся. Договорились? — Он повернул ручку своей двери и, не сказав больше ни слова, вошел в комнату.
Соренза не могла поверить в происходящее и несколько минут стояла в оцепенении, беспомощно озираясь по сторонам. Николас Доуэлл обладал всеми качествами, какими только может обладать мужчина ее мечты, — красотой, мужественностью, обаянием, сексуальностью. И он последний человек, с которым она должна встречаться…
К черту! Соренза тряхнула головой. В конце концов можно и отказываться от свидания, по крайней мере иногда. Просто сказать, что занята.
Но эта мысль не успокоила ее. Наверное, потому, что она в нее не верила. Отказать Николасу Доуэллу — все равно что пытаться сохранить снеговика рядом с горящим камином.
Как бы там ни было, еще посмотрим, кто победит. Соренза вошла в свою комнату, стараясь не думать о том, что за стеной находится Николас. Возможно, он раздевается или уже в душе… Хватит! Она заставила себя прогнать эротические видения, прежде чем те полностью завладели ее воображением.
Я справлюсь, убеждала себя Соренза. Ведь пережила же я разрыв с Саймоном! Не только пережила, но и забыла о нем. Сейчас я буду диктовать условия игры. Я уже не наивная восемнадцатилетняя девочка, которая не может поверить своему счастью, потому что самый красивый молодой человек на свете признался, что любит ее и хочет о ней заботиться.
