– Сейчас, я немного отдышусь.
Тем временем Хейли принялась расстегивать шорты.
– Вы собираетесь раздеться прямо передо мной?
Девушка вновь бросила на него взгляд из-за плеча:
– Я уверена, вы не станете подглядывать.
Не обращать внимания на прекрасную молодую женщину, которая раздевается донага прямо перед ним? Джон быстро отвел глаза. Ей повезло, что у него еще сохранились моральные устои и он не воспринимает ее непосредственность как приглашение к действию.
– Прошлой ночью я говорил, что вам не следует мне доверять. Любой мужчина на моем месте стал бы подглядывать.
Судя по плеску, Хейли вошла в воду.
– Но к вам это не относится.
Что она хотела этим сказать? Что он не из тех, кто подглядывает, или что его не назовешь мужчиной? Джон поднял глаза. Над поверхностью озера виднелась лишь голова девушки.
– Как раз ко мне это и относится.
– Но ведь вы посмотрели на меня не раньше, чем услышали, что я вошла в воду.
– Изучили меня достаточно, чтобы считать себя экспертом?
– Вы довольно ясно выразили свое отвращение к нудизму.
– Я не говорил, что нудизм вызывает у меня отвращение, я нахожу его забавным.
– Тогда присоединяйтесь ко мне. Вы здорово вымотались, вода вас освежит.
Раздеться и присоединиться к ней – не слишком удачная мысль.
– Пожалуй, я воздержусь.
– А я думала, вы решитесь. – Хейли разочарованно вздохнула. – Похоже, у вас действительно нет никакой склонности к авантюрам.
Сейчас он покажет ей, что не из породы слюнтяев. Медленно, не торопясь Джон начал расстегивать рубашку.
Хейли не ожидала, что Джон согласится. Когда он расстегнул первую пуговицу, сердце девушки упало. Почему она не хочет понять, что ей нечего ждать. Все, что интересует Джона Джейкобсона, – это его книги, лаборатория и Сьюзи.
Джон действительно был привязан к своей горилле. Это заметно по тому, как он смотрел на нее, разговаривал с ней. Сьюзи выросла у него на руках. Джон производил впечатление очень ответственного человека, по крайней мере в том, что касалось его работы. Это нравилось Хейли. Если бы ей удалось встретить мужчину, который любил бы ее такой, какая она есть. Который захотел бы разделить с ней жизнь на острове, ее рай. Который так же, как она, ценил свободу и жизнь, полную приключений. Но так не бывает.
Когда Джон снял рубашку, Хейли замерла. Руки Джона переместились к застежке обрезанных Хейли брюк. Девушка продолжала наблюдать.
– Вы не возражаете?
Хейли подняла глаза:
– Нет, продолжайте.
Джон слегка покраснел.
– Тогда возражаю я. Вы не могли бы отвернуться?
Настал черед Хейли покраснеть.
– Я совсем забыла, – произнесла она. – Вы ведь стесняетесь своего тела.
– Я просто думаю об окружающих. Наверное, это привычка. В городе, знаете ли, могут запросто арестовать, если снять штаны в общественном месте.
– Но вы ведь не в городе, – напомнила Хейли и отвернулась.
Она услышала треск расстегивающейся молнии. Затем совсем тихий звук – одежда скользила по коже. На миг Хейли показалось, что остальные звуки исчезли, и она почувствовала, как по спине пробежала дрожь.
– Вы не захватили с собой мыло?
Голос Джона прозвучал совсем близко, на поверхности озерка появилась рябь, и Хейли поняла, что профессор уже в воде. Она повернулась к нему лицом.
– Нет. И кроме того, нам придется пить воду из озера. Если захотите воспользоваться мылом, наберите воды в кастрюлю и помойтесь на берегу, а мыльную воду вылейте на землю, подальше от водоема.
– У меня есть кусок мыла. – Джон бросил взгляд в сторону берега. – Но я думаю, что обойдусь без него.
– Вы можете потереться песком, на дне его полно. Древние люди так и делали. – Интересно, как долго она сможет продержаться, глядя только ему в глаза?
– Вода действительно освежает и действует расслабляюще, – сказал Джон после долгого молчания.
– Да, – солгала Хейли. Она вовсе не чувствовала себя расслабленной. Напротив, вся сжалась от напряжения.
– Надеюсь, здесь не водятся пираньи или еще какие-нибудь хищные рыбы?
– Нет, – рассмеялась Хейли, – Только самые обыкновенные. Вы едите рыбу? Если да, может быть, наловите немного на ужин?
Джон не сразу сообразил, что она его дразнит.
– Нет, я не ем рыбы. И вообще, я выхожу, – добродушно сказал он.
Забыв о хороших манерах, Хейли наблюдала, как Джон выходит на берег. Ее взгляд отметил его стройное крепкое тело, широкую спину и узкую талию. Хейли поспешно отвернулась, но все-таки успела разглядеть подтянутые мускулистые ягодицы.
– Вы можете обернуться. Я выгляжу уже вполне прилично, – крикнул он через минуту.
– Более чем прилично, – ответила Хейли, поворачиваясь и переводя дыхание. Джон стоял на берегу, набросив рубашку на плечи. Его волосы блестели от воды. На мгновение ей показалось, что он был частью окружавшей их природы – высоких деревьев, густых лиан, сверкавших на солнце водяных струй, частью ее рая.
Она тряхнула головой, чтобы прогнать странное наваждение. У них с Джоном нет ничего общего. Они совершенно разные. «Да, разные», – повторила она про себя, провожая взглядом профессора.
– Я умираю от голода. Пожалуй, сорву каких-нибудь фруктов, – крикнул Джон.
– Только никуда не уходите. – Хейли нырнула и долго не показывалась на поверхности воды. Ей надо было слегка остыть. Почему ее интерес к Джону становится все сильнее, вместо того чтобы окончательно угаснуть? Почему Джон ей нравится все больше? После того, что произошло у них с Майклом, Хейли казалось, что она долго не сможет сблизиться ни с одним мужчиной. И тем более ни одному из них не сможет доверять. А можно ли доверять Джону?
Сам Джон утверждает, что нельзя. Сегодня ночью он поцеловал ее. Правда, сразу же остановился, стоило ей лишь попросить его об этом, и к тому же утром извинился за свой поступок. Он не похож ни на кого из тех мужчин, которые увивались за Хейли последние пять лет. Может быть, именно в этом секрет его привлекательности?
Говорят, противоположности притягиваются. У них с Джоном все разное – воспитание, вкусы, взгляды, привычки. Хотя Хейли Лэм не получила традиционного воспитания, она, безусловно, верила, что каждому человеку кто-то предназначен судьбой. И доказательством тому – долгий счастливый брак ее родителей. Когда-то ей казалось, что подобные отношения связывают ее с Майклом, но в конце концов была вынуждена признаться самой себе, что не любит его так, как ей хотелось бы, чтобы любили ее саму. Хейли была одинока, и ни кругосветные путешествия, ни отдых на острове с друзьями не могли заполнить пустоту, которую она ощущала после смерти родителей. Может быть, потому что они любили ее, со всеми ее странностями.
