— Не будьте столь подозрительны, ma cherie. — Голос его звучал мягко. — Я догадывался, что рано или поздно мы встретимся опять. Вот и спланировал для вас маленький сюрприз. Не сегодня — так в другой день. Я умею ждать.
Да, это он умеет, поежилась Шери. Иначе зачем бы ему избегать меня всю неделю? Разве что из желания помучить…
— Не уверена, что ваш сюрприз принесет мне радость, — покачала головой Шери.
— Тогда я могу отвезти вас обратно в музей. Разговаривайте там со статуей, сколько вам угодно, — усмехнулся Парис. — Или все-таки предпочтете плоть и кровь холодному мрамору?
— Это не правда. Как вы можете так говорить? — возмутилась Шери.
— Вспомните, за каким занятием я застал вас.
Она отвернулась к окну.
— Кажется, погода улучшается. Может, даже солнце выглянет.
Парис рассмеялся.
— Погода — безопасная тема для разговора, не так ли? Что ж, сегодня будет прекрасный день. Специально для вас.
Шери почувствовала, что ее душу переполняет безотчетная радость.
— Мы подъезжаем к Ньюбатлу, — через некоторое время сообщил Парис. — Не желаете остановиться?
— Это очень красивое место. Я часто здесь гуляла. Но лучше давайте поедем дальше.
— Я тоже так думаю. Хочется поскорее увидеть место, где вы родились.
— Но зачем вам это нужно? — недоуменно воскликнула Шери.
— Хочется положить на место еще один кусочек мозаики, — просто сказал Парис. — Узнать еще чуть-чуть про вас, ma cherie.
Шери сидела очень прямо, молча глядя перед собой. Наконец она спросила:
— А вы уверены, что это имеет смысл? Ведь вы все равно скоро уедете.
— На данный момент у меня нет определенных планов, — улыбнулся Парис. — Кстати, в вашем Коррингтоне можно где-нибудь перекусить? Я проголодался.
— Да, конечно. В пабе «Старый Эд», — торопливо кивнула Шери и указала на небольшое деревянное строение.
Это была очаровательная деревенская гостиница в старом шотландском стиле. А его владелец словно сошел со страниц сказки про гномов.
— Расскажите мне о Коррингтоне, — попросил Парис, потягивая темное пиво.
— Да нечего тут рассказывать, — пожала плечами девушка. — Обыкновенное местечко, каких по стране много… Другое дело, что я его очень люблю. Наш дом был самым большим в округе и одним из старейших.
— А почему так много розовых домов? Это что, традиция?
— Дедушка говорил, что для получения такого цвета известь замешивали на поросячьей крови. А на самом деле я не знаю. В окрестностях Эдинбурга почему-то это самый частый цвет.
— Ваш дом тоже розовый?
— Да. Я покажу его вам… Надеюсь, вы не будете разочарованы.
Но разочарование ждало саму Шери. И сильное разочарование.
— Кто купил ваш дом? — спросил Парис, когда они покинули паб и, оставив машину, шли по деревенской улице.
— Какая-то пара из Глазго. Вроде бы супруга решила превратиться в помещицу старого образца, и муж купил ей имение. — Шери нахмурилась. — Мне они не очень-то понравились, и дедушке — тоже. Они сказали, что дом слишком старый и стоит на отшибе, однако же заплатили сполна, пообещав оставить все как есть.
— Только, похоже, ничто не осталось прежним, — медленно произнес Парис.
Они стояли у невысокой каменной стены, на которой поблескивала табличка. Шери прищурившись прочитала — и сердце ее словно остановилось на миг.
«Отель „Коррингтон“. Истинно шотландский стиль»
И снизу, маленькими буквами:
«Компания «Деревенский уют инкорпорейтед»
— Отель… О Господи, не могу поверить!
Шери затравленно посмотрела на спутника, а в следующую секунду уже ринулась в ворота. Парис с трудом поспевал за ней.
Она остановилась, сжав кулачки, возле заасфальтированной автостоянки.
— Они не просто перепродали его, они еще и вырубили сад! Наш сад, Парис! Мой маленький рай! Его больше нет!
И впрямь, на аккуратно подстриженных газонах росло всего несколько деревьев. Заросли ее детства исчезли навсегда.
— Эти негодяи из «Деревенского уюта» подъезжали к дедушке с просьбой продать дом! — в отчаянии воскликнула Шери. — Но он дал им от ворот поворот, сказав, что дом останется частным владением. Так вот почему Теннанты купили его, не торгуясь! Они уже тогда замыслили перепродать…
Она замотала головой, в глазах ее стояли слезы.
— Я не скажу дедушке. Ни за что на свете! Он этого не переживет.
Парис обнял ее за плечи, желая увести отсюда.
— Может, все не так уж плохо. По крайней мере, ваш дом служит людям. Послушайте, Шери, давайте поедем на реку, посмотрим на природу. Вы успокоитесь…
Она перебила, сбрасывая ласковую руку с плеча.
— Бесполезно. Я не успокоюсь. С домом случилось самое худшее… Нет, хуже было бы, если бы его купил Малком Лесли и разрушил до основания.
Шери ожидала, что Парис сейчас спросит, кто такой этот Лесли, но он промолчал, снова обнимая ее за плечи.
— Дом все равно остался очень красивым. Такой простой и в то же время изящный.
— Моя комната была вон там, на третьем этаже, — указала Шери. — А теперь здесь живут чужие люди. Я сама выбрала ту комнату, потому что у нее окно выходит на реку и лес. И в полнолуние мне в окошко всегда заглядывала луна. Я открывала занавески и танцевала без музыки. Мне казалось, я парю в лунном свете.
Шери замолчала, чувствуя, что сейчас расплачется.
— И вы не боялись темноты?
— Никогда. Я всегда чувствовала, что меня любят, а значит, я в безопасности.
Потом все изменилось, горько подумала Шери. Кошмары начали сниться после разрыва с Уиллом…
— Что случилось?
Шери вздрогнула, встретившись с Парисом взглядом.
— Н-ничего…
— У вас лицо изменилось, — объяснил он. — Было просто грустным, а потом появилось еще что-то… вроде ненависти. Или отчаяния.
— Наверно, это от потрясения, — сказала Шери после короткой паузы.
— Вы теперь не чувствуете себя в безопасности? — осторожно спросил Парис.
— Я стараюсь жить сегодняшним днем и надеяться на лучшее, — тихо ответила девушка и зашагала в сторону паба.
Плечи ее задрожали. И хотя Парис не видел ее лица, он догадался, что она плачет.
Он быстро догнал девушку и повернул лицом к себе. Губы ее дрожали, слезы уже проложили мокрые дорожки по щекам.
— Шери…
— Спасибо, что привезли меня сюда, — как вежливый ребенок, произнесла она дрожащим голоском. — А теперь, пожалуйста, отвезите обратно. Я очень хочу домой.
Тут она всхлипнула и уткнулась ему в плечо. Слезы хлынули ручьем.
Парис почувствовал себя взрослым, который должен утешить и защитить маленькую девочку. Почти неосознанно он прижал ее к себе, гладя по спине, по спутанным светлым волосам, приговаривая что-то ласковое.
