«О Боже, что я наделала?» — повторила Эмма, вспоминая те обидные слова, что сгоряча она наговорила Максу. Что за нелепость — обвинять этого человека в эгоизме! Человека, который, несмотря на все ее выходки, пригласил в дом, вытащил из тюрьмы, купил «Хамелеон» и предложил деньги. И вместо благодарности она накинулась на него, обвиняя во всех смертных грехах. Господи, как стыдно! Макс очень сильный человек, ведь многие люди, оказавшиеся в таком положении, опускают руки. А он мужественно преодолел все препятствия и добился успеха.
Как ей могло прийти в голову, что он бесчувственный себялюбец? Сдержанность и хладнокровие помогли ему выжить и защитить себя, свою ранимую душу. Почему она раньше не понимала этого!? Это она — глупая и безжалостная эгоистка!
«Что же я наделала?» — прошептала Эмма, и слезы снова полились из глаз. Лучшее, что можно сделать сейчас, — это быстро собрать вещи, попросить прощения и уйти. Исчезнуть навсегда из его жизни. Эмма уткнулась в подушку и беззвучно зарыдала.
В коридоре послышались шаги, она вскочила и увидела, как повернулась ручка, дверь приоткрылась, и показались сначала белая роза, а следом и рука Макса.
— Перемирие? — сказал он и помахал цветком, находясь за дверью.
Изумленная, Эмма молча взирала на розу, не в состоянии выговорить хоть одно слово. Что происходит? Вместо того, чтобы ворваться, требуя извинений, он предлагает мир?
— Эмма? — позвал Макс. — Ты здесь?
— Д-да, я-я… — все, что она могла произнести.
Макс распахнул дверь и зашел в комнату, смущенно улыбаясь. Светлые волосы были взъерошены, янтарные глаза смотрели виновато, в руках подрагивала белая роза.
— Я, уф… Не нашел белого флага. Это подойдет? — все еще смущаясь, проговорил он.
Слезы катились по щекам, но Эмма их уже не замечала — тихая улыбка озарила ее лицо.
— Извини меня, — сказал Макс.
— Извини меня, — вторя, как эхо, прошептала Эмма.
— О, Эмма, — беспокойно проговорил он и протянул руки. Они нашли ее легко — Макс обнял Эмму. — Правда, я вел себя, как настоящее чудовище?
— Ты ничего не сделал! — ответила она, задыхаясь. Эмма хотела вырваться, убежать, но не смогла. Она растворилась в объятиях, голова упала на его плечо, носик уткнулся в тепло махрового халата. — Я набросилась на тебя, словно безумная, но ты все время отворачивался от меня, отталкивал показным равнодушием. Но что бы там ни было, я не имела права так разговаривать с тобой.
— Тише, — Макс сильней прижал Эмму к себе. Он готовился выслушать гневное возмущение и теперь несколько растерялся: Эмма, доверчиво прильнув, рыдала, словно трехлетняя девочка. Куда подевалась своенравная гордячка? Он гладил ее плечи.
— Пожалуйста, извини меня. Я никогда не задумывался, как я обращаюсь с людьми. Мне никто раньше ничего подобного не говорил, — виноватым голосом произнес Макс.
— Попробовали бы они это сделать, — выдавила из себя Эмма и достала платок. Макс горько усмехнулся.
— Я не давал им такой возможности? — проговорил он с напускным спокойствием.
— Да нет же, я не это имела в виду, — Эмма замотала головой и хотела продолжить, но Макс опередил ее.
— Я понимаю, Эмма. Я никогда не просил об особых привилегиях, но они всегда у меня были — ведь я слепой. Все эти годы я доказывал себе и другим, что Максвелл Морган — не инвалид, — он коснулся лица Эммы, и забытая роза упала к их ногам. Трогая мокрые ресницы, Макс с горечью сознавал, что эти слезы лились по его вине. Он поспешно отдернул руку, когда пальцы непроизвольно опустились к розовым припухлым губам, и, повернув голову в сторону, продолжил:
— Ты напрасно думаешь, что я бесчувственный себялюбец. Я пытался понять тебя и видел только то, насколько мы разные, стараясь не замечать нашей похожести… — Макс волновался и с трудом подбирал слова. — Поверь мне, я могу тебя понять.
После столь откровенных слов наступила неловкая пауза.
— Зачем ты все это мне говоришь? — чуть слышно спросила Эмма.
— Я и сам не знаю, — вздохнул он, потирая шрам, и повернулся к ней. — Я не оправдываюсь. Но и жалости мне не надо.
— Никто и не предлагал.
— Я знаю, — прошептал Макс, нежно гладя лицо Эммы. — С первого дня нашей встречи я знал это. Мне хотелось удостовериться, что ничего не изменилось, — он почувствовал, как слеза скатилась по ее щеке. При виде таких страданий сердце его разрывалось на части. — Эмма, не плачь, пожалуйста. Не надо слез, милая. Просто пойми меня.
— Зачем? — услышал он в ответ дрожащий шепот.
— Затем… Ты помогаешь мне увидеть себя со стороны, более того, я открываю что-то новенькое в своей душе. Прежде такого со мной не бывало. Вообще-то, сдается мне, что у мистера Моргана отвратительный характер.
— А мне нравится отвратительный характер мистера Моргана, — прошептала Эмма и улыбнулась.
Ее руки скользнули по махровому халату Макса, обвили его, волшебный аромат обволакивал сознание, погружая в блаженный покой. Большие пальцы нашли уголки нежного рта, остальные заблудились среди шелковистых волос. В предвкушении сладостного восторга сердце радостно затрепетало. Губы… эти прекрасные губы… они совсем рядом. Макс наклонился.
Их уста слились в страстном поцелуе. Внезапно Макс оторвал свои губы от губ Эммы, отодвинулся от нее и опустил руки.
— Я, уф… — он с трудом перевел дыхание, сердце готово было выскочить из груди, во рту пересохло. — Эмма, я… я знаю, что ты в затруднительном положении, и я хочу тебе помочь. Тебе нужны деньги. Я готов подписать с вашей компанией контракт на разработку целой линии, и мы будем выпускать продукцию на основе «Хамелеона» — духи, пена для ванн, крема, шампуни…
— Макс, я не позволю тебе это!
— Нет, Эмма, позволишь!
— Ты не можешь рисковать! У тебя уже все готово к производству, а результатов еще нет, и эссенция не получена для контрольной партии. Ты не должен вкладывать инвестиции до тех пор, пока не будешь знать, как раскупаются духи!
— Эмма, тогда скажи мне, зачем тебе нужны деньги, — Макс говорил тихо, но твердо. — Скажи, и тогда, может быть, мы сможем что-нибудь придумать.
Боже, как ей хотелось все рассказать Максу, довериться ему. Но… Конечно, он открыл перед ней свою душу, но тем более она не хотела злоупотреблять его расположением.
— Не беспокойся, я со всем справлюсь сама, — выдавила из себя Эмма и едва сдержалась, чтобы вновь не разрыдаться.
— Не лги.
— Я не лгу.
— Проклятие! — выпалил Макс и взъерошил волосы. — Ты упряма, как сто баранов! Пойми, я ценю твои прекрасные способности, но пойми и другое — этого может оказаться мало. Все, что я хочу, — это помочь тебе.
