От этой нежной грубости у Хлои перехватило дух. Его физическая сила и пылавший в нем огонь захватили ее. Никогда в жизни ее не целовали с таким сладострастием. Все тело трепетало от желания. Она теряла самообладание. Все заслоны вдруг рухнули. Она чувствовала, что совершенно беззащитна. Когда его рука жадно, мучительно скользнула по ее груди, она вскрикнула то ли в безумном экстазе, то ли в ужасе. В ее жилах горячими толчками пульсировала кровь. Все ее существо пронизывало еще не ведомое ей наслаждение.
Он тотчас же отпустил ее.
— Извините, Хлоя. — Его глухой голос был пугающе холоден. Поддержав ее, потому что она покачнулась, он вдруг кивнул головой и зашагал к выходу.
Хлоя поспешила за ним, не совсем понимая, что произошло. Возможно ли… ей показалось, что в его глазах мелькнуло отвращение к самому себе?
— У меня все в порядке. Я лишь на мгновение слегка испугалась.
— Вот об этом я и должен был подумать, Хлоя. — Габриэль повернулся к ней. Его смуглое лицо выражало крайнее напряжение. — Вы и в самом деле боитесь меня.
— Вы не так поняли, Габриэль, — возразила она. Боже, несмотря на весь его ум и насмешливое острословие она больно задела его. — Вы не должны уходить столь поспешно.
— О, нет, должен. Каким-то непостижимым образом вы заставляете меня страдать.
Она взяла его руку и, несмотря на сопротивление, удержала в своей.
— Я не понимаю, что случилось.
— Да, не понимаете, Хлоя.
— Так скажите мне.
— Вы не настолько наивны. Быть может, вы и девственница — не спрашивайте меня, откуда мне это известно, — но вы же, я убежден, не можете не понимать, как я хочу вас. Страстно, безумно! Вы это знали с самого начала. Поэтому вы так чертовски нервничаете.
— Габриэль, я взрослая женщина.
— Да, ваш крик о помощи был искренним. — Его лицо сделалось темнее тучи.
Она покраснела и опустила поразительной синевы глаза.
— Возможно, — тихонько пробормотала Хлоя. — Я всегда считала за лучшее держаться подальше от быстрины. — Она сознавала, что, позволив Габриэлю любить ее как женщину, должна будет полностью подчиниться ему.
— Может быть, это и мудро, Хлоя. — Он как-то странно улыбнулся ей. — Пусть так. Утром мы снова возведем стену между нами. До завтра.
— Вы не раздумали поехать со мной в воскресенье навестить мою маму? — окликнула его Хлоя, когда Макгир уже открыл дверцу машины.
— Если вы не против.
— Конечно, нет.
До конца недели они редко видели друг друга, хотя Хлоя и сделала сенсационный репортаж в прямом эфире с аэродрома для легких самолетов, где диспетчер вел на посадку одномоторную «сессну». У пилота, шестидесятилетнего фермера, по словам его супруги, случился сердечный приступ. Сама она до этого никогда не управляла самолетом. А в этом полете полпути ей пришлось вести и предстояло посадить машину самой. Это было душераздирающее зрелище. Хлоя передавала информацию на свой канал, и все молились о чуде.
В конце концов женщина благополучно справилась с задачей под восторженные крики и одобрительные аплодисменты собравшихся в аэропорту людей.
В воскресенье Хлоя поднялась рано, оделась и вышла на веранду в ожидании приезда Макгира. Он не заставил себя ждать.
— Привет. — Она сразу направилась к машине. Утреннее солнце золотило ее волосы.
— Как поживаете, Хлоя? — Он вышел из машины.
«Боже, как же он красив!» — обреченно подумала она.
Девушка снизу вверх посмотрела на него и улыбнулась, уловив в его поведении некоторую отчужденность.
— Здорово, черт возьми, что мы смогли заснять тот случай в аэропорту.
— Да, в самом деле. — Макгир придержал для нее дверцу машины. — Я слышал в последних известиях, что супруг нашей героини выкарабкается.
— Да, я знаю. Я сама звонила в больницу.
— Вам не все равно, Хлоя? Вы, сделав свою работу, не уходите просто так.
— Я не смогла бы быть настолько бесчувственной. — Хлоя, впервые обернувшись, увидела на заднем сиденье огромный букет красных роз.
— Для вашей матери, — сказал он, садясь за руль.
— Вы очень добры, Габриэль. Они восхитительны. Мама всегда любила большие букеты. Уверена, что и сейчас ее вкусы не переменились.
— Я тоже уверен. — Выражение его лица смягчилось.
— Тара не звонила? — спросила Хлоя, хотя Габриэль, по-видимому, не был расположен к разговору.
Макгир холодно взглянул на нее.
— Я подумала, что она разозлилась тогда на вас.
— Что толку на меня злиться? — Он пожал плечами, плавно и медленно ведя машину. — Это ничего не изменит.
— Но она звонила?
— Да, черт подери! — Макгир слегка усмехнулся. — Ничего у нее не выйдет. Я хорошо справляюсь со своей работой.
— Вы весьма честолюбивы… — Что-то промелькнуло в синих глазах Хлои.
— Должен признать, сэр Ллью давит на меня.
— Правда? Но ведь это отвратительно!
— Вы не думаете, что я составил бы для нее хорошую партию? — Он бросил на Хлою лукавый взгляд.
— Но ведь вы так красноречиво говорили мне о своей любви!
— А вы считаете, что Тара недостойна любви?
Хлоя, прищелкнув языком, отрицательно покачала головой:
— Не знаю, зачем я начала этот разговор.
— Все в порядке, мисс Каванах, — любезно проговорил он. — Пусть уж между нами не будет тайн. Я вряд ли имею право желать обладать сразу вами и Тарой.
— При чем здесь я? — чуть не плача, спросила она.
— Вероятно, из-за того, что вы так решительно отвергли меня, вы стали еще более желанной.
— Это правда?
— Нет, я говорю чепуху. С первого мгновения при виде вас у меня захватило дух. Я посмотрел наверх, и там были вы: Ангел, сошедший на Землю.
Хлоя была тронута:
— Габриэль, это самый очаровательный комплимент, какой я когда-либо слышала. Я не заслуживаю его.
— Конечно, не заслуживаете, маленькое чудовище. Вы ни разу не проявили ко мне ни благожелательности, ни уважения. Очень скоро я узнал, что за спиной вы зовете меня зазнайкой.
— Но блестящим зазнайкой, Габриэль. Я всегда понимала, что вы весьма, весьма умны.
— Слишком поздно, мисс Каванах. Когда-нибудь я отплачу вам. Вот увидите.
Они приехали в лечебницу за десять минут до начала посещений и воспользовались возможностью прогуляться по парку. За ночь величественные, дающие прохладу палисандровые деревья покрылись изысканными бледно-лиловыми цветами. Высота деревьев порой превышала сорок футов, и, казалось, горячий тропический воздух вокруг них был окрашен в розовато-лиловые тона. Тут же росли пурпурные и белые орхидеи, баугинии тянулись вдоль ограды, прекрасно сочетаясь с палисандровыми деревьями. Когда они покроются пышными перистыми листьями, зацветут яркие цезальпинии и старые магнолии.
