Адам опустился на колено перед ней. Монику бросило в жар, и она прикрыла глаза. Соски тотчас отреагировали и напряглись, призывая, чтобы их поласкали, чтобы к ним прикоснулись. Когда она почувствовала легкое прикосновение между бедер, поняла, что это губы Адама ласкают ее тело.
— Адам, — испуганно прошептала она и пошатнулась.
Руки мужчины стремительно взметнулись вверх и ухватили ее за округлые ягодицы.
Если он подобным образом решил ее успокоить, то сильно ошибся. Желание стремительной волной охватывало тело Моники. Неужели она такая развратная штучка, что даже больная хочет близости с этим мужчиной?
Время потянулось бесконечно медленно, и Монике оставалось только гадать, что он предпримет дальше. Она не могла ни пошевельнуться, не запротестовать. Она полностью была во власти Адама, и это ей нравилось.
Его длинные пальцы дотронулись до обнаженной кожи ягодиц.
— У тебя очень нежная кожа, бархатистая. К ней так и хочется прикасаться. Извини, я ничего не могу с собой поделать, — признался Адам.
Он долго любовался ее обнаженным телом, а потом резко поднялся с колена.
— Марш в ванную, — грубовато скомандовал он, и Монике с трудом удалось скрыть победную улыбку.
Ага, мистер Само Совершенство, оказывается, не так уж трудно пробить брешь в вашей стойкости!
Все-таки остатки болезни давали о себе знать, и у Моники слегка кружилась голова, поэтому она с предельной осторожностью ступила в ванную, а когда ее тело погрузилось в теплую воду, она не стала сдерживать восторга.
— Господи, хорошо-то как…
Адам улыбнулся, наблюдая за ней.
— Получается, что мне не стойло сопротивляться твоему желанию… принять ванную. Болезнь отступает прямо на глазах.
Моника хмыкнула.
— Ты хочешь сказать, что я больше не похожа на бледную мышь?
Он засмеялся.
— Моника, дорогая, не переживай, ты никогда не сможешь походить на безликого мышонка, с твоими данными это просто нереально.
— Спасибо за сомнительный комплимент, — буркнула девушка и изогнула спину, чтобы намочить волосы, не подозревая, что ее грудь соблазнительно выглянула из пены.
Адам удивлялся сам себе. Откуда у него такая яростная стойкость? Он еле сдерживался, чтобы не раздеться и не присоединиться к юной баловнице. Она будто сознательно искушала его, и если бы он не видел, как она металась в болезни, то непременно решил, что это так и есть. От бессилия он заскрежетал зубами. Но очень скоро Моника испуганно прошептала:
— Адам, у меня перед глазами темнеет…
Он тихо выругался. Он злился не на Монику, а на себя. Ему не следовало потакать ее капризам, а стоило поднять на руки и вернуть в постель. Хотя в этом случае ему пришлось бы к ней присоединиться, но не для того, чтобы заняться любовью, а чтобы удерживать ее в лежачем положении. О чем он только думает! Девушке плохо, а его терзает непреодолимый огонь желания. Как же он хочет ее!
— Осторожно поднимайся! Медленнее, не поскользнись!
— Я постараюсь.
Моника была благодарна Адаму за понимание. Если бы он набросился на нее с упреками и со словами: «Я же говорил», она не выдержала бы и расплакалась.
Он замотал ее в огромное махровое полотенце и на руках вынес из ванной комнаты. Против этого Моника не возражала и положила голову ему на плечо.
— Теперь ты весь мокрый, — заметила она, когда он опустил ее на кровать и накрыл одеялом.
— Я это как-нибудь переживу, — сухо ответил он. — Как ты? Голова больше не кружится? Может, доктора вызвать?
— Нет, не надо! — запротестовала она. — Мне сейчас станет лучше.
— Ты уверена?
— Абсолютно.
— Тогда я иду к миссис Смит. Надеюсь, на этот раз ты останешься в постели.
Моника хитро улыбнулась.
— Торжественно обещаю.
Моника быстро шла на поправку и уже через день чувствовала себя на «отлично». Конечно, придется еще некоторое время попить витамины и лекарства, но это мелочи жизни.
Подходил к концу отпуск Адама, а это означало, что ей необходимо будет принять решение: остается ли она с Кэтрин или навсегда исчезает из их жизни. Как только Моника начинала об этом думать, ее сердце ныло от неопределенности и тоски. Гордость и здравый смысл говорили ей, что пора прекращать играть с огнем, она и так зашла далеко, но стоило представить, что она никогда больше не увидит Адама, как слезы наворачивались на глаза.
Нужно было подумать и о Кэтрин. Если она уйдет сейчас, то девочке будет проще смириться с ее исчезновением.
Пока Адам не заводил разговора о ее работе, и Моника решила поговорить с ним сама. Больше тянуть было нельзя.
Миссис Смит попросила на сегодня выходной, они с мужем собирались съездить в гости к его сестре, и в доме стояла тишина. Моника нигде не могла найти Кэтрин. Она специально приготовила для девочки альбом с красками, ей нравилось с Кэтрин заниматься рисованием. Да и девочка получала от этого явное удовольствие.
Адам был в гостиной, он сидел в кресле и просматривал утренние газеты.
— Привет, — поздоровалась Моника, привлекая к себе внимание.
— Привет, — отозвался он и отложил газету. — Проснулась?
— Да. — Моника слегка покраснела. Из-за болезни она расслабилась и позволила себе поваляться в кровати подольше.
— Вот и замечательно.
— А где Кэтрин? Я ее нигде не могу найти.
— С утра была со мной. Эту ночь она спала в моей комнате, а сейчас побежала за пальто, мы собираемся ехать по магазинам. Закончились продукты. Миссис Смит была так добра, что составила список всего необходимого. Ты с нами или еще не рискнешь выходить из дома?
— О нет, я с вами! — с хитроватой улыбкой воскликнула Моника. — Не могу больше сидеть в четырех стенах!
Она направилась к себе за теплой одеждой, но остановилась, прикусила нижнюю губу и нерешительно произнесла:
— Адам, я хотела бы с тобой поговорить.
Он неопределенно махнул рукой.
— Потом. Давай все разговоры оставим на послеобеденное время. Не возражаешь?
— Конечно.
Как только Моника спустилась, Кэтрин подбежала к ней и протянула ладонь. Моника улыбнулась, а на глаза навернулись непрошеные слезы. Не ожидала она, что так сильно привяжется к девочке. Или в ней заговорил материнский инстинкт? Она бы не отказалась родить очаровательную дочурку или сынишку.
Сначала они заехали в большой супермаркет, где основательно загрузили корзину продуктами. Кэтрин в покупках принимала самое непосредственное участие и активно помогала взрослым. Моника искренне радовалась, наблюдая за девочкой. У той глаза светились от счастья, и своей неугомонной энергией она заряжала окружающих.
