Влада, тут же забыв о Константине, пошла на мост.
— Подождите, девушка, — окликнул ее ассистент режиссера, — кроме шуток… Нам нужна дублерша для постельных сцен. У главной героини, пардон, кривые ноги. А у вас, не глядя вижу, то, что надо. Возьмите телефончик.
Влада отрицательно покачала головой.
— Зря вы так, — искренне огорчился Костя.
Влада опять собралась идти, но Константин вновь удержал ее.
— Не могу отпустить вас, вот такую… ничего не потерявшую и не обретшую… Дайте тогда ваш телефон.
— Костя, где ты там?! — послышался голос режиссера.
Влада, грустно улыбнувшись, вновь покачала головой, развернулась, но уже более решительно, и пошла через мост.
Она шла и чувствовала, как Костя смотрит ей в спину…
В вагоне метро пожилая женщина, сидевшая рядом, достала из сумочки апельсин и стала снимать с него кожуру.
Запах апельсина! Влада вспомнила Кирилла, вспомнила их первую ночь и… завтрак.
Завтрак, который пришелся на время ужина. Они ели апельсины как яблоки. Кухня пропиталась их запахом. Они целовались, и поцелуи тоже пахли апельсинами…
Влада вспомнила Кирилла и… пожалела, что не оставила нагловатому ассистенту свой телефон. Ничего в этом нахале нет, попыталась убедить она себя, но уже чувствовала: история с Костей еще не закончилась.
Выйдя из метро, Влада купила себе один апельсин, вдохнула его запах и спрятала апельсин в сумочку.
Подходя к дому, она увидела машину Михаила.
Михаил сидел с закрытыми глазами, слушал музыку и не заметил, как Влада подошла совсем близко.
Она постучала по лобовому стеклу — он, еще не открыв глаза, улыбнулся.
— Сколько можно ждать? Да еще под дверьми! — полушутя-полусерьезно возмутился Михаил. — Мы на сколько договаривались?! Поехали!
— Нет, — возразила Влада, — я должна выпить чашечку кофе, или я не человек.
У дверей квартиры, перебирая лапками, сидел котенок — серый с белым.
— Ой, какой хорошенький! — обрадовалась Влада и взяла его на руки. — Я беру его себе, — тут же решила она. — Раз он выбрал меня, я выбираю его.
— А как тетя Люда обрадуется! — съязвил Михаил.
— Я в этом не сомневаюсь. А назову я его… Я буду звать тебя Мейсон.
Котенок мяукнул.
— Смотри-ка, откликается.
Они вошли в квартиру. Михаил помог Владе снять плащ. Делал он это не торопясь, получая удовольствие от того, что невольно касается ее.
— Ой, — засуетилась Влада, — нужно проверить, здоровенький ли он.
Она внимательно осмотрела котенка.
— Мальчик, — поставила диагноз Влада, — но блохасты-ы-ый… А так все нормально. Ушки, носик, глазки… Надо хорошенько вымыть его с дегтярным мылом. Подержи…
Влада передала котенка Михаилу.
— Челюсть у него, как у боксера, — заметил Михаил. — Нам ехать, — напомнил он.
— Ерунда! Шуба может подождать. Мейсон, слушайся дядю! — погрозила она котенку. — Дядя хороший. Дядя никого не обидит.
Они, точно, никуда бы не поехали, завозившись с котенком, но, к счастью, вернулась Людмила Васильевна.
Сопротивлялась она недолго, приняла Мейсона в свои руки со словами:
— Вот тебе и неожиданное приобретение, которое Евстратиков обещал. Что Кирилл скажет, когда вернется?
Михаил повез Владу по магазинам — “бомбить” деньги, которые Кирилл передал ей через Шекловитова.
Первым в списке значился салон меховых изделий.
Влада, крутясь перед зеркалом, примерила все, что там было. Михаил терпеливо ждал в сторонке, с интересом наблюдая, как менялась Влада, когда надевала очередную шубу. То она становилась похожа на школьницу — в коротком полушубке из нутрии, то на холодную супермодель — в манто из норки. Наконец она выбрала шубу из песца, в которой выглядела сама собой.
Продавец, подносивший Владе шубу за шубой, выписывая чек, облегченно вздохнул. Михаил расплатился наличными, и они поехали в “Пассаж”.
Там повторилась та же история.
Влада мерила одно платье за другим, получая от этого удовольствие. Ей шло решительно все, и она никак не могла сделать выбор.
— Придется покупать весь отдел, — заметил Михаил.
Влада купила несколько юбок, к ним пару блузок и три платья.
— В этом я буду ходить в пир, в этом — в мир, а в этом — в добрые люди, — заявила она. — Майкл, пригласи меня в ресторан, — неожиданно попросила Влада, — я умру, если сегодня не выберусь куда-нибудь!
— Кажется, есть вариант, — ответил Михаил. — Как раз сегодня открывается новое казино: шампанское, халявные фишки… Меня там ждут. Что скажешь?
Влада ничего не сказала. Она просто чмокнула Михаила в щеку.
Казино разместилось в одном из бывших павильонов “Ленфильма”. Влада надела свое новое черное платье, нитку жемчуга и колечко, которое подарил ей Кирилл.
Обещанное “халявное” шампанское было в изобилии, и обещанные “халявные” фишки — десять штук — тоже выдали.
Народу было много, но Влада не увидела ни одного знакомого лица. Правда, в какой-то момент ей показалось, что она заметила ассистента Костю, но человек, которого она приняла за него, смешался с толпой, и она решила про себя: показалось.
Михаил представил ей нескольких своих друзей: гладких широкоплечих молодых людей, коротко стриженых, по виду явно бывших спортсменов.
Влада сыграла в “Блэк-Джек”. Проигралась в пять минут и, оставив Михаила, которому вдруг пошла карта, отправилась в бар.
Она села на высокий стул и кивнула бармену.
— Что будете пить? — спросил тот.
Ответить Влада не успела.
— Рок-н-рай, два раза, — раздалось за спиной.
Это был Костя, с которым она виделась всего несколько часов назад. И вот — опять!
— Как вы сказали? — переспросил бармен.
— Рок-н-рай, — повторил Костя, усаживаясь рядом с Владой, — пятидесятиградусное ржаное виски, смешанное с леденцовой карамелью и фруктовым соком. Я предпочитаю сок манго. А вы, Влада? Извините, подслушал ваше имя.
— Мне все едино, — ответила она.
Бармен быстро приготовил коктейль, нанизав на края стаканов по дольке апельсина.
— Вы верите в судьбу? — спросил Костя, попробовав коктейль и удовлетворенно кивнув.
— Скорее в случайность.
— Неплохо выглядите… выглядишь, — перешел Костя на “ты”. — Мое приглашение сняться в кино остается в силе… Ведь он не твой муж?! — Костя кивнул в сторону карточных столов. — Это бросается в глаза.
— У него есть имя — Михаил. И он мне не кто-нибудь, а брат мужа, — ответила Влада. Несколько глотков рок-н-рая привели ее в веселое расположение духа.
— А муж? Что же он жену на брата бросил?
