и выгнула спину от его ласк, желая большего.
Она опять потянулась к его члену, но Данте оттолкнул ее руку:
— Нет.
— Почему? — с трудом выдавила она, ее тело горело от желания.
— Я не выдержу, если ты еще раз прикоснешься ко мне.
Олив задрожала и поняла, что тоже близка к краю. Она повернулась к нему лицом. Они оба стояли на коленях, когда она надевала Данте презерватив.
— Я не хочу больше ждать.
Он простонал:
— Но я не желаю, чтобы это заканчивалось.
— Кто сказал, что мы сделаем это только один раз?
Олив снова уселась на него верхом. Данте вошел в нее, и они уставились друг другу в глаза.
Что-то изменилось между ними. Наверное, повлияла правда об их прошлом. Они сумели выжить и преуспели, а теперь вместе. Олив жадно целовала Данте и медленно опускалась на его член.
Наконец она стала двигаться. Он обхватил руками ее бедра, контролируя ритм. Вскоре она выкрикнула его имя, а затем, измученная, рухнула на него, положив голову ему на плечо. Данте повернулся на бок, обнимая ее. Она прижала голову к его груди, положив ногу ему на бедро. Он гладил ее по спине, стараясь отдышаться и успокоиться.
Подняв голову, Олив улыбнулась ему. Данте не верилось, что когда-то она была бессердечной женщиной, которой он хотел отомстить.
Он знал, что ему придется во всем ей признаться. Но не сейчас. Прямо сейчас ему хотелось обнимать ее и разговаривать с ней. Как будто они — обычная пара. И между ними не стоит неприятное прошлое, о котором знает только один из них.
Данте вздохнул.
— Что с тобой? — спросила она.
— Мне надо в ванную.
Он встал с кровати, пошел в ванную и закрыл за собой дверь. Бросив использованный презерватив в мусорную корзину, он уперся руками в столик, не в силах посмотреться в зеркало.
Больше всего ему хотелось вернуться в спальню и насладиться остатком ночи с Олив. Просто представить, что она — всего лишь консультант по имиджу, с которой он познакомился на работе, и они начинают нравиться друг другу.
Но Данте понимал, что они не такие. И, черт побери, ему хотелось быть тем парнем, которым он всегда себя считал. Беззаботным бабником, который жаждет хорошо провести время. Но он не будет таким с Олив.
Он скажет ей правду.
Утром он во всем ей признается, а потом разберется с последствиями. Вернувшись в комнату, он увидел, что Олив надела футболку и сидит в изголовье кровати. Перед ней были разнообразные напитки и закуски.
— Надеюсь, ты не против того, что я опустошила твой мини-бар.
— Нет. — Данте выгнул бровь. — А что там было?
— Мои любимые конфеты с арахисом.
Он заметил, что она даже не посмотрела на него с тех пор, как он вернулся в спальню. Данте натянул трусы-боксеры, подошел и сел рядом с ней на кровать.
— Что с тобой?
— Почему ты спрашиваешь?
Он поддел пальцами ее подбородок и заставил Олив посмотреть ему в глаза.
— Ты как-то странно ведешь себя. Ты сожалеешь? Она покачала головой:
— Ни капельки.
— Я рад это слышать. Итак, что тогда?
Олив глубоко вдохнула, задержала дыхание на несколько секунд и выдохнула:
— Я никому не рассказывала о своем прошлом. И поэтому я чувствую себя как-то неуверенно после секса.
Данте прислонился спиной к изголовью кровати, потом обнял Олив и прижал к себе.
— И я никогда не говорил своим любовницам, что раньше был толстым, а девушка публично меня отвергла, — признался он.
Олив повернулась и положила руку ему на подбородок:
— Эта девушка была неудачницей.
— Наверное, — осторожно сказал он. Он должен был сказать ей правду, но не хотел разрушить приятную атмосферу. — А может быть, мне следовало для начала узнать ее поближе.
— Вероятно, она не хотела тебя знать, — произнесла Олив. — Как жаль, что когда-то я была такой же.
— Но ты стала лучше, — сказал Данте. — Не жалей о сегодняшней ночи.
— Я не жалею, вот что странно. Я рада, что наконец рассказала кому-то. Хорошо, что я открылась тебе, — тихо призналась она.
— Я тоже очень рад.
Олив улыбнулась и поцеловала его.
— Посмотрим телевизор и поедим? Я не хочу спать, но и заниматься сексом снова так быстро я не могу.
— Посмотрим телевизор. Спортивный канал?
— Ни за что. Я хочу посмотреть новую романтическую комедию о том, как парень был на тысяче свиданий и не нашел свою любовь, — сказала она.
— Похоже, он неудачник, — проворчал Данте.
Она слегка ударила его по плечу:
— Сыграем в «камень, ножницы, бумага»?
Очарованный, Данте кивнул. Олив вела себя непредсказуемо, и он не мог ей отказать. Он начал влюбляться в нее, как бы опрометчиво это ни было, учитывая их прошлое и тот факт, что он не сказал ей, кем она была для него.
Данте выиграл, и Олив не обиделась на поражение. Они поели и включили спортивный канал.
Он не понимал, как ему может нравиться женщина, которая однажды сломила его. Кроме того, он не хотел с ней расставаться.
Вечером во вторник обычно не устраивали ночные посиделки, но Делани вернула себе Стэнли, и ее подружки захотели увидеть милого песика.
Пейсли предложила встретиться у нее. Поскольку в среду Олив предстояло много утренних встреч, она согласилась. Она привезла упаковку пива «Инферно брюинг» и приготовленные ее отцом знаменитые тако с креветками.
Квартира Делани выходила окнами на озеро Мичиган, а по всему периметру дома был внутренний дворик. Она не пожалела средств на покупку своего жилья. Во внутреннем дворике был огромный гриль с печью для пиццы, холодильник для напитков и полностью укомплектованный бар. По бокам от трехместного дивана стояли суперудобные большие мягкие кресла. Также можно было развести костер.
Стэнли поприветствовал Олив, а потом сразу вернулся к Делани и продолжил лизать ей руку. Казалось, пес скучал по ней так же сильно, как и она по нему.
— Она втюрилась. Когда она признает, что он — ее идеал? — спросила Делани.
— Никогда. После всего, что она увидела в браке своих родителей, она поклялась не позволять себе быть уязвимой. — Олив закатила глаза. — Ты же ее знаешь. Она наверняка будет искать недостатки в этом мужчине, хотя любая другая женщина быстренько выскочила бы за него замуж.
Раздался звонок в дверь, и Делани со Стэнли пошли впускать Пейсли. Олив отправилась на кухню — проверять креветки, которые положила в маринад.
— Привет! — входя, сказала Пейсли. — Я так рада, что мы сегодня собрались вместе. В последнее время мы были очень
