Леди Аннабель вложила свои руки в руки его матушки, и та засветилась счастьем и нежностью. Выражение лица своей нареченной видеть он не мог.
В целом, думал Реджи, бал, вероятно, прошел успешно. Свет будет увлечен, высказывая догадки относительно того, ненавидят ли они друг друга или чувствуют взаимное влечение. Их родители увидят, что они осторожно кружат около друг друга, отчасти враждебно, отчасти держась в рамках приличий, отчасти готовые согласиться на некую дружественную договоренность, поскольку их брака нельзя избежать.
Он оттолкнулся от перил и двинулся назад, в бальный зал. Этот танец вскоре закончится, и он вынужден будет оказать любезность нескольким партнершам, прежде чем потребует от своей нареченной вальс.
Он заморозил взглядом парочку мужских ухмылок тех джентльменов, которые редко танцевали, но всегда выбирали самые выгодные места, чтобы иметь возможность быть в курсе возможных скандальных обстоятельств и на следующий день живописать их в многочисленных фешенебельных гостиных.
Его взгляд остановился на леди Хаверкрофт, которая стояла одна и наблюдала за танцем с улыбкой, в равной мере выражавшей и надменность, и тоску. Он подозревал, что надменность была частью маски, которую она часто носила. В этом она мало чем отличалась от своей дочери.
Он стал пробираться к ней. Она не заслуживала страданий. Леди Аннабель была ее единственной дочерью, ее единственным ребенком. События двух последних недель, пусть и недолгие, должны были быть для нее в высшей степени огорчительными.
Он должен приложить все усилия, чтобы очаровать ее, утешить, убедить, что ее дочь все же может ждать от жизни счастья. С ним.
Да, он действительно должен это сделать.
Четыре года назад.
На следующий день после того, как ей исполнилось восемнадцать, Аннабель отправилась на прогулку одна. Ей пришлось ускользнуть тайком, пока никто не заметил, поскольку дом все еще был полон тетушек, дядюшек и кузенов, приехавших по случаю дня ее рождения. Во время прошлого весеннего сезона ей не позволили выйти в свет, и приглашение их всех было способом papa утешить ее.
Но уже в августе ей будет восемнадцать, протестовала она, когда он вместе с mama как раз перед пасхой уезжал в Лондон. Именно, что в августе, согласился papa, пощекотав ее под подбородком, словно она все еще была ребенком, а вот на следующий год, к этому времени, она будет представлена королеве и сможет наслаждаться развлечениями сезона. Но пока ей придется остаться дома, а они отпразднуют особый день ее рождения, пригласив столько членов семьи, сколько смогут приехать.
Как и ожидалось, день рождения получился безумно веселым. Вчера на прием приезжало несколько молодых людей из семейств, проживающих по соседству. В гостиной даже устроили танцы. А Джейми Севелл, пользуясь благоприятным случаем, поцеловал ее. Это был первый в ее жизни поцелуй. И Джейми ей нравился. Недавно она даже повоображала его героем своих романтических грез. Но поцелуй ее разочаровал. Его сухие губы так сильно прижались к ее губам, что она прикусила щеку.
Вот тебе и романтика! Вот тебе и Джейми!
Мириам Севелл, сестра Джейми, понизив голос, заговорщическим тоном упомянула в компании молодых леди, что Реджинальд Мэйсон сейчас дома, и что теперь он стал еще неотразимее, чем прежде. Леди ахнули и захихикали. Каролин Эштон, кузина Аннабель, спросила, кто такой Реджинальд Мэйсон и будет ли он на приеме. Но она задала вопрос в полный голос и леди тут же на нее зашикали. Все знали, что имя Мэйсонов в Оукридж-Парке произносить не полагается. И это все, что было сказано Каролине – в сторону, шепотком и со сдавленным хихиканьем. Но Аннабель, отправившись спать, долго лежала без сна, думая о нем.
Реджи. В течение четырех лет она почти не обращала на него внимание. В детстве они были друзьями, пока однажды ее не изловили достаточно далеко от дома, после чего к ней была приставлена новая, более бдительная молодая няня, заменившая старую. Ту, с пенсией, выплачиваемой papa, отправили на покой в уютный деревенский домик.
Но когда Аннабель и Реджи стали старше, три лета подряд они снова были друзьями. Все эти три года они виделись не слишком часто. Он редко бывал дома, а когда появлялся, то в отъезде бывала она. А так как они никогда заранее не договаривались о встрече, то зачастую им просто случалось разминуться друг с другом, приходя к дубу у реки в разные дни. Но это не имело значения. Они ведь не были закадычными друзьями.
Для него это было неважно. Важным это было для нее. Когда ей было двенадцать, она неистово влюбилась в него, хотя не призналась бы об этом никому на свете. Никому вообще, даже Мириам, своей ближайшей подруге. Люди с удовольствием посмеялись бы над самой мыслью о влюбленной двенадцатилетней девочке. Им доставило бы удовольствие с презрением позабавиться над щенячьей любовью. Но такая любовь могла быть глубокой и неизбывной. Она знала это. Это случилось с нею.
По сути, она так и не разлюбила его, хотя они ни разу не встречались с того лета, когда ей исполнилось четырнадцать, а ему семнадцать. О нет, она не оплакивала его каждый день в течение этих четырех лет. Порой она не вспоминала о нем по многу дней.
Она с нетерпением предвкушала, как будет водить за нос разных денди, когда станет выезжать. Но какой-то уголок ее сердца всегда таял от нежности, когда она думала о нем, или во время редких случайных встреч, когда замечала его в деревне или в церкви, которую он не часто баловал своим присутствием.
Наутро после дня рождения она отправилась на прогулку одна, потому что ей надоело, что mama, papa, тети, дяди и старшие кузены относились к ней, как к ребенку. И потому, что ей не понравился первый в жизни поцелуй и хотелось избежать встречи с Джейми, если бы он, как намеревался, приехал к ним вместе с Мириам. Вернее, она опасалась, что ему-то поцелуй понравился, и он может затеять что-то вроде ухаживания за нею, хотя, у papa, конечно же, было бы что сказать на этот счет. Она отправилась одна, потому что Реджи был дома, а она не видела его и, возможно, не увидит, прежде чем он снова не уедет.
Она брела между деревьями на восток от дома, стараясь не признаваться самой себе, что направляется к реке и к дубу. На самом деле, она приходила сюда довольно часто. Это было ее любимое место, место, где ей становилось легко на душе. Это было место, где она могла лелеять свои немножко грустные мечты.
Увидев дуб, она подошла к нему и приложила руку к древнему стволу. Ей нравилась мысль о том, что дерево, наверное, несколько столетий стояло здесь, на этом самом месте, росло, переносило невзгоды. Она прислонилась лбом к коре и вздохнула. День сегодня был не слишком хорош. Хотя было довольно тепло, небо затянули облака, а сильный порывистый ветер рябил гладь реки.
