Из гордости Марджи ничего не сказала в ответ, хотя была полностью согласна с ним: их сыну они нужны оба.
– Если бы и ты поехала в Испанию, – продолжил Фернандо, – мы могли бы там жить одной семьей. Ты только подумай, как это воспринял бы Шон!
Интересно, как они могут жить одной семьей, если он собирается жениться на другой женщине? Марджи горько усмехнулась.
– Не знаю, Фернандо. Я всегда жила в Штатах, хотя и не всегда счастливо, но с недавнего времени в паруса моей жизни, кажется, подул попутный ветер.
– Ты имеешь в виду Норманна? Но сложатся ли отношения с ним у Шона?
Марджи в этот момент вовсе не думала о Норманне. Просто ее жизнь как-то утряслась, Наконец все было хорошо. Она думала о своей матери и близких друзьях, о том, что ей нравилась ее работа, не говоря уже о том, что с детства нравился Нью-Йорк и его пригороды… Она активно участвовала в этой жизни, была вое. требована в ней. И вот теперь Фернандо предлагал ей отказаться от всего этого и перебраться в его жизнь, чтобы стать лишь пассивной наблюдательницей происходящего вокруг. В глубине души она знала, что сын обрадовался бы их воссоединению. Но что даст это ей лично? Ничего.
– Не знаю, Фернандо, – повторила она. -В данный момент я не могу даже думать о переезде в Испанию. – Ее растерянный взгляд остановился на лежащем в забытьи Шоне.
И вдруг ей показалось, что его веки шевельнулись. Она замерла, склонилась над ним, тихонько шепнула:
– Шон?
Фернандо нажал на кнопку вызова медсестры.
– Шон. – Марджи осторожно провела ладонью по его волосам. – Шон, проснись, мой маленький.
К ее огромному облегчению, он вдруг открыл глаза, их взгляды встретились, и она услышала тоненький, испуганный голосок:
– Мамочка, где я?
– В больнице, мой малыш. – К ее горлу подкатил ком. – А ты не помнишь, как мы сюда приехали на машине? Врачи, медсестры и нянечки стараются помочь тебе, чтобы ты почувствовал себя лучше.
– А можно мне теперь ехать домой? – Он перевел взгляд на отца.
– Еще нет, надо немножко подождать, сынок – Фернандо наклонился и ласково погладил рукой его лобик и щеки. – Ты слегка испугал нас с мамой. А как ты чувствуешь себя сейчас?
– В порядке.
Дверь открылась, и в палату вошла медсестра. Увидев проснувшегося Шона, она улыбнулась и бодрым голосом сказала:
– Похоже, наш больной пошел на поправку?
– Температура, кажется, спала. – Фернандо поднялся, чтобы медсестра могла присесть на край кровати.
– Да, так оно и есть. – Медсестра с улыбкой взглянула на Марджи. – Кризис миновал; через несколько минут подойдет доктор и, очевидно, выпишет вашего мальчика.
Услышав эти слова, Марджи порывисто вздохнула, а когда Фернандо обнял ее за плечи, она тотчас уткнулась ему в грудь и дрожащими пальцами коснулась его руки.
Неожиданно она ощутила бурю эмоций, к которым совсем не была подготовлена. Последний раз они обнимались так, когда еще были любовниками, и, хотя с тех пор прошло уже немало лет, ей показалось сейчас, что она рассталась с этим мужчиной только вчера. Марджи четко вспомнила в эту минуту все, что их тогда связывало: огонь желания, дикая страсть, необузданность в постели и в то же время безмерная нежность, неизмеримая глубина чувства. Она любила его всей душой, всем сердцем… всем телом. А когда он предал ее, она подумала, что не вынесет страданий, которые испытала тогда, и никогда не сможет забыть этого человека. Но кто знает? Может быть, она действительно не в силах выбросить его из головы? Может быть, какая-то частичка ее сердца обречена любить его всегда?
Эта мысль настолько ужаснула ее, что она мгновенно отпрянула от Фернандо и даже сделала шаг в сторону. Как раз в эту минуту появился лечащий врач. Осмотрев Шона, он сказал, что мальчику стало лучше, и Марджи вышла из палаты, чтобы сообщить по телефону обнадеживающую новость матери. Когда она вернулась, с Шона уже были сняты провода с различными датчиками, а медсестра подтыкала вокруг него одеяло и уговаривала его еще немного поспать, «иначе дядя доктор рассердится».
– Доктор Макнэйр сказал, что Шону надо полежать в больнице пару дней, чтобы за ним понаблюдали специалисты, и, если все окажется хорошо, в субботу его можно будет забрать домой. – Фернандо произнес эти слова спокойным тоном и, помолчав, так же спокойно добавил: – Если хочешь поехать домой и немножко отдохнуть, поезжай, а я побуду с ним.
– Спасибо, но я сейчас не хочу покидать его.
Как только медсестра ушла, Марджи опять подсела к сыну и участливо спросила:
– Как ты себя чувствуешь, малыш?
– Хорошо… только мне хочется спать.
– Тогда закрой глазки и поспи, – шепотом сказала она.
Несколько минут мальчик, казалось, боролся с дремотой, но вскоре его веки отяжелели и сами по себе закрылись, и он впал в глубокий сон.
Не проронив ни слова, Фернандо вдруг вышел из палаты,– и сердце у Марджи екнуло: неужели он решил оставить их с Шоном и поехать домой? Но через минуту Фернандо вернулся с одеялом и подушкой. Протянув ей принесенные вещи, он все тем же спокойным тоном сказал:
– Попробуй соорудить себе нечто вроде походной кровати в кресле. Тебе надо отдохнуть.
– Спасибо. – На какой-то миг их взгляды встретились, но она тут же отвела глаза в сторону и занялась взбиванием подушки. Потом повеселевшим голосом добавила: – Что ж, пока Шон спит, надо попытаться прикорнуть хотя бы на пару часиков.
Но заснуть в кресле оказалось затеей, по сути дела, нереальной. И не только потому что «походная кровать» была неудобна, но еще и потому что голова Марджи в эти минуты шла кругом, мысли спутались в один сплошной клубок. И среди всех этих мелькающих мыслей выделялась одна: почему Фернандо спросил ее, не поехала бы она с ним в Испанию? Интересно, он произнес эти слова всерьез?
В ее памяти вновь всплыл момент, когда они последний раз пили кофе вместе, накануне свадьбы его сестры. По телефону она уговорила его встретиться во время обеденного перерыва в маленьком кафе напротив ее офиса; он согласился, но, как ей показалось, без особого энтузиазма.
– Мне надо кое-что сообщить тебе, – сказала тогда она и положила трубку.
Марджи вошла в кафе первой и, несмотря на столпотворение в зале, сразу обнаружила и заняла уютный столик в дальнем углу. От несмолкающего шума кофеварок и гула голосов кафе, казалось, готово было лопнуть в любую минуту, и Марджи вдруг засомневалась, правильно ли поступила, предложив Фернандо встретиться в таком неспокойном месте, чтобы сообщить ему о таком исключительно серьезном событии в своей жизни, каким считала беременность. Она уже неоднократно пыталась рассказать Фернандо о своем положении. Но как только они оказывались где-нибудь один на один, он тут же заключал ее в объятия, пускал в ход губы, руки и все остальное, и в пылу страсти оба просто забывали о том, зачем встретились.
