Трейси отказалась от неравной борьбы без сожалений. Интуиция ее не подвела. Он даже не собирался идти ей навстречу.
— Нравитесь? — взорвалась она, подскакивая со стула. — Нравиться может человек, в котором есть хоть одна приятная черта — а жалость к себе не входит в их число!
Худощавое лицо напротив нее внезапно окаменело. Он оторвался от шкафчика.
— И что это должно означать?
Все еще вне себя от злости, Трейси пожала плечами:
— Думайте что хотите. — Резко встав, девушка обнаружила, что как-то неустойчиво держится на ногах. — Я, пожалуй, пойду.
— Ну нет, никуда вы не пойдете, — сделав два больших шага, он загородил Трейси дорогу. — Вы тут кое-что сказали, теперь будьте добры пояснить свои слова.
На мгновение у Трейси мелькнула мысль: что, если оттолкнуть его и проскочить мимо? Может, он отступит перед ее решимостью и даст уйти? Но, взглянув на стиснутые челюсти, девушка поняла, что это пустая затея. Если ему понадобится удержать ее, применив физическую силу, он сделает это без малейших колебаний. Продолжая стоять с опущенными вдоль тела руками, она сжала кулаки. Ну что ж, раз он настаивает…
— Ладно, — решительно бросила ему Трейси, — если хотите знать правду, то я думаю, что Черил счастливо отделалась, когда сбежала от вас!
Что-то страшное произошло с глазами, впившимися в ее собственные.
— О Черил знают только четыре человека, — проговорил он. — Это вам Джанет сказала?
Что она наделала? — с отчаянием подумала Трейси, горько сожалея о том, что поддалась минутному порыву и затеяла этот разговор. Джанет доверилась ей, а она ее выдала, быть может разрушив давнюю дружбу.
— Простите, — тихо сказала она. — Я не должна была так говорить.
— Пусть это вас не тревожит, — жестко бросил он в ответ. — Неспособность держать язык за зубами, похоже, типичный недостаток, свойственный вашему полу. Что еще вам рассказала Джанет?
— Она рассказала только в общих чертах. — Трейси попыталась хоть как-то сгладить то, что натворила. — Но она не собиралась… Она не хотела… Она просто пыталась защитить вас, — упавшим тоном закончила она.
— От кого? От вас? — Ли окинул ее взглядом. — Что, доктор, уязвленное самолюбие взыграло, оттого что я единственный из всей команды, на кого не подействовали ваши выдающиеся прелести? — Он чуть улыбнулся. — Если вас тревожит только это, позвольте вас незамедлительно успокоить. Как женщину я считаю вас такой же привлекательной и желанной, как и любой мужчина. А если вам нужно конкретное подтверждение…
Трейси очутилась в плену крепких, как сталь, рук. Его губы впились в рот девушки с такой силой, что ее голова до упора откинулась назад. Трейси показалось, что шея у нее не выдержит и переломится…
Он отпустил ее так же внезапно, как и обнял, шагнул назад и смотрел глазами, по-прежнему сверкающими от гнева.
— Удовлетворена?
Побледневшая и потрясенная, она все-таки нашла в себе силы заговорить:
— Вы…
Стук в наружную дверь заставил ее замолчать. Мгновение Ли оставался на месте, глядя на нее, затем повернулся и подошел к письменному столу.
— Входи, Майк, — позвал он.
— Поднимается ветер, — объявил старпом, появляясь на пороге. — Если метеорологи не ошибаются, к концу ночной вахты нас ждет лобовая атака девятибалльного ветра. — Взгляд его упал на Трейси, и он заговорил по-другому: — А, доктор, я и не знал, что вы здесь. — Бросив молниеносный взгляд на Ли, он добавил: — Если у вас деловой разговор, я могу зайти позже.
Трейси заставила себя сдвинуться с места:
— Я уже ухожу. — Она с трудом вежливо проговорила: — Доброй ночи, капитан. Доброй ночи, старпом. — И вышла из каюты в ночную прохладу.
Через две минуты она вошла к себе, закрыла дверь, прислонилась к ней и закрыла глаза, все больше ощущая унижение по мере того, как прокручивала в уме то, что произошло всего несколько минут назад.
— Я его ненавижу, — прошептала Трейси, но даже произнеся эти слова, она знала, что это не совсем так. Чувства, которые вызывал в ней Ли Гаррат, были гораздо, гораздо сложнее.
Метеорологи не ошиблись. К половине второго поднялся сильный ветер. Его вой, сопровождаемый беспрестанным грохотом и треском по всему судну, попросту не давал спать. Трейси встала с койки, отыскала «противоштормовую» доску, закрепила ее с наружного края постели, как показал ей Питер, и снова забралась под одеяло, зная, что теперь слетит на пол только при очень сильной качке.
Она попыталась отвлечься от действительности, мысленно вернувшись к тем дням, когда еще не поднялась на борт «Звезды Антарктики». Поразительно, но теперь ей казалось, что это было давным-давно. Ей даже не удавалось отчетливо вспомнить лицо Дерека. Трейси с иронией размышляла о том, что для того, чтобы ее чувства растаяли без следа, ей хватило всего тринадцати дней. А ведь раньше они казались такими глубокими. Ошибка? — задумалась девушка и внезапно отчетливо поняла: конечно, так оно и есть, а кроме того, настоятельная потребность любить и быть любимой. Возможно, в Дереке, который был почти на двадцать лет старше, она видела замену отца, которого почти не помнила. Он обладал всеми качествами, которые Трейси хотелось видеть в отце.
Нет, отвлечься не удается, признала девушка, чувствуя, что на лбу выступает испарина, по мере того как судно раскачивается все сильнее. На этот раз таблетки не помогали. Трейси медленно села, опустила ноги и поспешно спрыгнула на пол, почувствовав, что ее начинает выворачивать.
Она едва успела добежать до раковины, а потом обессиленно прислонилась лбом к переборке, пытаясь хоть немного отдышаться. Теперь Трейси поняла, о чем две недели назад говорил Ли, когда предупреждал ее, что настоящие испытания еще впереди. Шторм, в который они попали через четыре часа после отплытия из Англии, по сравнению с этим и штормом не назовешь. А ведь впереди их ожидали еще более суровые испытания, если верить тому, что ей рассказывали.
Это была длинная ночь нескончаемых страданий. В половине седьмого Трейси с трудом натянула брюки и свитер, вяло провела расческой по обвисшим, потемневшим от испарины волосам и туго завязала их. На макияж у нее просто не хватило сил. Впрочем, скорее всего, он бы только подчеркнул ее страшную бледность. И все-таки рука потянулась к бледно-розовой помаде, слегка провела по одеревеневшим губам, борясь с накатывающейся волнами тошнотой. Ни за что на свете она не поддастся желанию улечься в койку и не вставать до тех пор, пока полностью не пройдет дурнота, ни за что — ведь Ли наверняка ждет от нее именно этого.
