Ищу свой мобильник, позвоню Саше, узнаю, куда дед его утащил, может в городок уехали, тогда попрошу купить продукты. Но меня останавливает мысль, что он купит, а потом не возьмет деньги за них. А мне будет неловко.
Пока раздумываю, телефон в моих руках издает заливистую трель. Смотрю на дисплей и внутри все превращается в ледяной комок. Евгений Михайлович, врач мамы. Что-то случилось…
— Да, — хриплю в трубку, пытаясь проглотить острый ком, ноги начинают трястись, и я опускаюсь на диван, который не успела собрать.
— Алена, нам нужно встретиться, — голос доктора настолько серьезен, что я понимаю, ничего хорошего он не скажет.
— Рецидив? Маме стало хуже?
— Да. Но есть еще кое-что. Лекарства не дают должного эффекта. Ночью твоя мама не стала вызывать медперсонал, терпела. Час назад ее нашла медсестра, пришедшая сделать укол. Пациентка была без сознания, и сейчас в реанимации, недавно только в себя пришла. Твоя мать отказывается от лечения, категорически.
Я слушаю все закрыв глаза, в голове у меня карусель и тихая нежная музыка. Это конец, я как врач понимаю все. Делаю глубокий вдох.
— Я приеду часа через четыре, раньше не смогу.
Вот тебе праздник, Аленка…
Глава 27
Сашка
С утра пораньше рванули с дедом за цветами, я даже Ромку прихватил, чтобы не разбудил мою синеглазку раньше времени. Она после бани заснула в моей постели, я рядом прилег потом, обнял ее, мягкую, ароматную. Она прижалась ко мне, вызывая жгучее желание, но будить не решился, пусть отдохнет.
А через полчаса понял, что принял правильное решение, потому что вернулся дед, подменился на работе, решил, что должен с внучкой побыть. В итоге проговорили со стариком до двух часов ночи, попивая ядреный квас. Я столько всего узнал об Аленке и ее семье, что волосы дыбом, как малышка держится еще. Ну теперь у нее есть я, надеюсь сумею облегчить девчонке жизнь. Вот только в командировку съезжу, и потом заберу синеглазку к себе, не отпущу больше.
Среди ночи снова примостился возле моей девочки, сграбастал в охапку, пристраивая ее сонную голову на своей груди. Так и заснул. Утром старик разбудил меня, мы договорились устроить праздник для Аленки. И вот, загрузившись подарками, продуктами и цветами мы вваливаемся в дом и первое, что видим, это Аленка в слезах. Что-то случилось.
— Саша, надо ехать, — бросается она ко мне, обнимает за пояс, игнорируя букет и пакеты. — Мамин врач звонил, она в реанимации.
— Лида… умирает? — старика трясет от новости, он тяжело опускается на табурет, вытирая глаза рукавом.
— Не знаю, деда… но болезнь вернулась, а мама снова отказывается лечиться.
Мы быстро собираемся и выезжаем. Не до подарков, не до праздничного стола. Дорога до города проходит гораздо быстрее, я гнал, видя страх в синих глазах.
— Саша, пойдем со мной, — вцепляется Аленка в мой рукав, когда я паркуюсь возле хосписа. Я только киваю. — У меня ноги как ватные, страшно.
Сначала идем к врачу в кабинет, он уже ждет, сидит за своим столом, перелистывая карту внушительной толщины. Он привстает и показывает на стулья, приглашая присесть.
— Ну что сказать… от «химии» отказывается, ничего слушать не хочет, разрешает колоть только обезболивающее. И ничем не переубедишь ведь, — начинает доктор, я лишь удивляюсь. Зачем отказываться от помощи?
— Уже поздно начинать лечение? Если уговорю маму? — голос девушки дрожит, и она еще сильнее жмет мои пальцы.
— Нет. Еще не поздно. Вот только лекарства, что помогли пациентке в прошлый раз, сейчас не помогут. Нужны новые, а они дороже…
— Я все оплачу, — прерывает врача Алена, подскакивая на стуле.
— А нужно ли? — врач встает и подходит к окну, тянет за шнурок жалюзи, не давая доступа веселым солнечным лучам, кабинет погружается в полумрак и становится неуютно, сразу осознаешь в каком заведении находишься.
— В смысле? — шмыгает носом девушка и с удивлением смотрит на мужчину, у которого седина уже вовсю буйствует в шевелюре и круги под глазами. — Хотите сказать, что не нужно лечить маму?
— Большая часть успеха в лечении таких больных — это желание жить. У твоей мамы нет такого желания. Так зачем тратить свои силы тебе, чтобы заработать ей на лекарства?
— Я уже отвоевала у смерти три года, которые мама провела здесь, помогая другим больным. С пользой провела! И дальше будет так!
Алена разозлилась, видно, что доктор затронул за живое. Но я с ним согласен, зачем зря стараться, мать не ценит ее стараний.
— Можно нам к ней? — девушка хочет меня взять с собой, значит ей так легче.
— Да, конечно, пройдите в палату, мы ее час назад перевели из реанимации.
Палата двухместная, на второй кровати лежит девушка. Бледная как стена. Она вроде спит, судя по закрытым глазам. Аленина мать сидит, подперев спину подушкой, что-то читает в газете. Совсем непохоже, что ночью она чуть Богу душу не отдала.
— Мам… здравствуй, — робко произносит Алена, я тоже здороваюсь, только никто и внимания не обращает. — Мама, ты отказываешься от лечения? Почему?
— Потому что я подыхаю. К чему вопросы? Мы уже проходили это. Не хочу продлевать агонию.
— Сдалась, значит? В прошлый раз нам удалось победить.
— Я не хочу больше мучиться, как ты не поймешь? — шипит женщина, откидывая газету в сторону, и с тревогой поглядывая в сторону соседки. Будто боится ей помешать. — Иди отсюда, не нужна мне твоя помощь!
— Ладно, мы уходим, но знай — решила перестать бороться, тогда и я складываю оружие. Совсем. Это значит, что за обезболивающее я тоже платить не буду. Домучивайся так, — голос девушки тверд и даже зол, она резко поворачивается к двери, собираясь уйти без оглядки.
— Стой! Ты нее можешь лишить меня обезболивающего! — испуганный голос летит нам в спины.
— Почему нет? — поворачивается синеглазка, снова хватая меня за руку. — Либо позволяешь себя лечить, либо… ты же права, я плачу за твои лекарства. Вот я и перестану платить. Совсем. Даю час на размышление, если не позвонишь мне, то я звоню через час доктору и возвращаю деньги на мой счет. Пошли Саша, — шагает через порог, закрывает за собой дверь и буквально виснет на мне, обессилив внезапно.
Глава 28
Алёна
Хорошо, что Саша со мной, иначе я бы не выдержала этой встречи с умирающей мамой, и не смогла быть с ней такой строгой. Я вижу симптомы, которые говорят, что безносая с косой стоит прямо за спиной моей мамы. Да, выглядит она нормально, и даже бодро, но наметанный взгляд врача не обманешь. В лучшем случае пару месяцев еще отвоюем. И мама знает об этом, поэтому и брыкается.
Конечно, я не смогу отказать ей в обезболивающем, я же не монстр, но напугать ее смогла. Мы так и сидим в машине возле хосписа, я просто не знаю, куда податься, пока жду звонка от мамы. Тихая музыка успокаивает немного, мы просто слушаем ее, думая каждый о своем. Парень точно сбежит от меня, кому нужны такие проблемы.
— Алена, зачем все это? — спрашивает Саша, когда напряженное молчаливое ожидание уже невыносимо. — Она умирает, и не хочет мучиться. Отпусти ее…
— А ты бы отпустил? Я не смогу жить, если буду знать, что не сделала все возможное, — час на исходе, и у меня от отчаяния слезы струятся по щекам, не успеваю вытирать их. — Понимаешь… это моя мама. Дед рассказал тебе о ее ненависти ко мне? Но я все равно ее люблю. И не брошу. И знаешь…
Телефонный звонок прерывает мои объяснения. Мама.
— Я согласна. В последний раз. Еще один рецидив я не переживу.
— Мы еще поборемся, — стараюсь поддержать родительницу, но она уже не слышит, в трубке короткие гудки. Я сразу дозваниваюсь доктору, прошу начать лечение.
— Ну вот, все будет хорошо, — улыбается Саша, целуя мои пальцы.
— Да… хорошо, только ненадолго. Еще пару месяцев.
— Так, ладно, — задумчиво произносит, смотря мне в глаза, самый лучший мужчина на свете. — У меня к тебе просьба одна. Если не сможешь, то я не обижусь.
