— Ты знаешь зачем, — срывающимся голосом произнес он, подавшись вперед всем телом. — Судьба вновь свела нас, Кэтрин, и я признателен ей за это. С того момента, как я увидел тебя на больничной койке, я не переставал думать о тебе. И не пытайся лгать. Я тебе столь же небезразличен, как и ты мне.
Усмешка появилась на лице Кэтрин.
— Смотрю, ты до сих пор уверен в собственной неотразимости. Но уж если кому и не пристало говорить о лжи, так это тебе!
— Что ты имеешь в виду?
— Если ты не понимаешь, то и говорить не о чем. К тому же теперь это не имеет никакого значения.
Марк в задумчивости смотрел на нее.
— Я не верю этому, — произнес он наконец. — Ладно, не хочешь говорить о нас, Кэтрин, давай поговорим о Руперте.
Кэтрин недоуменно взглянула на него.
— Не понимаю. Почему тебя должны занимать мысли о моем брате, Марк?
Марк поднялся с места и, подойдя к камину, уставился на потрескивающие поленья.
— Может, мы перестанем ходить вокруг да около, Кэтрин?
— Если бы я понимала, о чем ты говоришь, то с радостью бы сделала это, — съязвила она. — Что примечательного ты нашел в моем брате? Он — просто девятилетний…
— Нет, не просто, правда? — воскликнул Марк, поворачиваясь к ней лицом. — Признайся. Ведь он мой сын.
— Что? — Кэтрин яростно затрясла головой. — Он вовсе не твой сын. Он мой сводный брат. Моя мать вышла замуж вскоре после… после нашей последней встречи. А на следующий год родился Руперт.
— Но я всегда полагал, что твоей матери, как и отцу, за шестьдесят. Не скажешь ли сколько ей на самом деле лет?
— Конечно, скажу. Сорок семь. Ей было тридцать восемь, когда родился Руперт. — Кэтрин вскочила с места. — Теперь, когда мы все выяснили, возможно ты уйдешь?
— Нет. — Марк пронзил ее взглядом. — Я по-прежнему считаю не просто случайным совпадением, что десять лет спустя после нашего романа, я вдруг обнаруживаю у тебя по возрасту годящегося тебе в сыновья брата, обладающего такими же как у меня голубыми глазами и темными волосами.
— Чистое совпадение, — усмехнулась Кэтрин. — На Рождество Руперту исполнилось девять лет. Ты не акушер, но, думаю, вполне способен подсчитать. Наш, как ты изволил выразиться, роман имел место в августе, так что простой подсчет противоречит твоему предположению.
— Данные можно подделать, — не сдавался Марк. — Вы очень близки с матерью. Уверен, что она согласилась бы воспитать этого ребенка, как своего.
— Руперт — ее ребенок, — с жаром воскликнула Кэтрин. — С чего это вы столь рьяно записали его в свои сыновья, доктор Хьюс-Эллингтон? Не потому ли, что в вашей семье одни девочки? Нет наследника, чтобы носить вашу аристократическую фамилию?
— У меня нет детей. И жены тоже. — Бесстрастно произнес он.
— Когда-то она у тебя была, — спокойно сказала Кэтрин.
Надолго воцарилась напряженная тишина, слышалось лишь, как потрескивают дрова в камине.
— Выходит, ты знаешь, — произнес он наконец, лицо его внезапно осунулось. — Как тебе удалось узнать?
— В тот вечер, когда ты не пришел, я позвонила в гостиницу. Выяснилось, что ты поспешно уехал, а номер, как оказалось, был заказан для тебя и твоей жены. Тогда я поняла, что ты заторопился к ней. — Глаза Кэтрин сверкнули недобрым огнем. — Миссис Бишоп также сообщила, что твоя фамилия Эллингтон. Вымышленное имя и жена — этого оказалось достаточно. — Кэтрин повернулась и вышла в кухню, чувствуя, что дрожит от ярости. Прошло несколько минут прежде, чем ей удалось вернуть самообладание, после чего она вернулась в комнату и подала Марку куртку. — Прощай.
Он взял куртку из рук Кэтрин и швырнул ее на пол.
— Нет, Кэтрин. Ты не в праве бросать мне обвинения и ожидать, что я просто уйду, не попытавшись кое-что объяснить тебе.
— Объяснить? — с каменным лицом произнесла Кэтрин. — С меня довольно той ерунды, что ты нес о Руперте. Я устала. Я больше ничего не желаю слушать.
— Досадно, — холодно бросил он, схватив ее за руку. — Ибо я хочу, чтобы теперь ты выслушала меня.
Кэтрин напряглась всем телом, испугавшись нахлынувших на нее эмоций, вызванных его прикосновением.
— Пусти меня, — рявкнула она.
Марк отпустил ее руку и сделал шаг назад.
— Извини, — тихо сказал он. — Но я настаиваю, чтобы ты выслушала правду.
— Правду! — усмехнулась она. — Не ту ли, что вы рассказывали мне в дни моей юности, доктор Хьюс-Эллингтон?
— Для тебя я был и остаюсь просто Марком, Кэтрин, — спокойно произнес он и тяжело вздохнул. — В силу ряда обстоятельств время, проведенное тогда вместе с тобой, стало для меня чем-то вроде лекарства. Мне нравилось быть для тебя просто Марком. Но прежде, чем я уйду, я хочу, чтобы ты знала правду. Я собирался сказать ее тебе в тот далекий воскресный вечер: сообщить мое настоящее имя, рассказать о жене. Я собирался просить тебя подождать, пока не улажу кое-каких проблем в моей жизни.
Кэтрин устало опустилась на диван.
— Почему же ты этого не сделал? — угрюмо спросила она.
— Тогда, днем я пошел пройтись, чтобы убить остающееся до встречи с тобой время, и сам того не желая, словно обезумевший от любви подросток, вдруг оказался неподалеку от твоего дома. Примерно в полумиле от того места есть аллея. — Марк снова опустился на стул, глаза его блуждали, будто он мысленно рисовал себе то место. — Я решил, что пройдя по аллее, скорее доберусь до шоссе, ибо мне захотелось вернуться в гостиницу и привести себя в порядок перед встречей с тобой. — Он взглянул на нее. — Полагаю, начиная с этого момента, ты догадываешься, о чем я мог бы рассказать тебе.
Удивленная Кэтрин отрицательно покачала головой.
— Боюсь, что не догадываюсь.
— Тебе известна аллея, о которой я говорю.
— Конечно, по ней проходит граница нашей земли.
— Тогда обрати свой взор в прошлое. Если пройти по ней примерно милю, там есть калитка, выходящая в поле. Около нее я увидел машину. Теперь ты меня понимаешь? — спросил Марк.
— Что я должна понять? — с недоумением спросила Кэтрин.
— В машине, — продолжал он, — находились двое, увлеченные друг другом столь сильно, что не замечали ничего вокруг. Они сжимали друг друга в объятиях так, словно подобной возможности им больше не представится. — Марк посмотрел ей в глаза.
— Погоди-ка! Не хочешь ли ты сказать, что принял ту девушку за меня? — скептически спросила Кэтрин.
— Я знаю, что это была ты, — с жаром воскликнул он.
На мгновение воцарилась тишина, затем Кэтрин сказала:
— Ты ошибся.
— Иного ответа я и не ожидал. — Он пожал плечами. — К тому же сейчас это уже не имеет значения. Слишком много воды утекло с тех пор. Я рассказал это тебе лишь для того, чтобы ты знала, почему я тогда уехал. После горького опыта моей женитьбы, ты, чистая и бесхитростная, стала для меня глотком свежего воздуха. И вдруг я увидел свою непорочную Кэтрин в объятиях другого мужчины. — Стиснув зубы, Марк помолчал. — После того, что произошло между нами всего лишь за день до этого… Я так обезумел, что готов был совершить убийство, поэтому повернулся и со всех ног бросился бежать, чтобы не наделать непоправимых глупостей.
