Климакс? Анхела совсем не хотела, чтобы кое-кто услышал, как они тут обсуждают проблемы климакса. Тишина в ванной комнате начала действовать девушке на нервы.
— Так ты пришла просто так или у тебя есть какая-то причина, мама? — спросила она.
О чем я думаю — Тишина в ванной — это хороший признак. Если Питер будет и дальше так себя вести, возможно, все пройдет гладко. Анхела достала кофемолку и принялась с оглушительным шумом молоть кофе. Она делала это так долго, что кофе успело превратиться в пыль. Увы, наступил момент, когда кофемолку пришлось выключить.
— Я приехала пригласить тебя… — Тут Фернандес внезапно замолчала и уставилась в сторону коридора.
Потому что из ванной теперь доносилось веселое жужжание электрической бритвы.
— Анхела!
О Боже. Для профессии частного детектива у этого человека слишком мало мозгов.
— Да?
— Кто это там?
— Э-э-э. Друг.
Господи, пожалуйста, пусть он перестанет шуметь! Может быть, удастся убедить мать, что это Стефани бреет себе ноги.
Сквозь шум бритвы стал пробиваться баритон, напевающий мелодию, которую играли вчера на концерте. Фернандес схватила свою дочь за руку.
— Анхела Эрнансита де ла Крус, это мужчина!
— Да, я знаю. Отпусти мою руку, мама. Мне больно.
— Не отпущу, пока ты мне не скажешь, кто это.
— Я же сказала. Это мой друг.
— Друг какого рода?
Глаза Фернандес пронизывали дочь подобно рентгеновским лучам, пока она оглядывала ее с ног до головы.
— Уже десять часов утра, а ты даже не причесала волосы. Похоже, ты только что выбралась из постели!
— Это была довольно беспокойная ночь.
Фернандес буквально отшвырнула руку Анхелы.
— Не стоит так разговаривать со мной, сеньорита!
— Я только хотела сказать…
— Теперь я понимаю, почему у тебя в последнее время завелись секреты и почему ты была так груба с Мигелем. Это все потому, что у тебя появился другой мужчина. — Фернандес бросила на Анхелу оскорбленный взгляд. — А ты даже не удосужилась сказать мне об этом, когда я тут из кожи вон лезу, пытаясь помирить тебя с Мигелем.
— Мама, ну я же не просила тебя этого делать. Я всегда тебе говорила, что мои отношения с Мигелем — только мое дело.
— Я хотела помочь. И что я получила взамен? Думаю, что ты все это время хихикала за моей спиной!
— Вовсе нет. И я не…
— Ради Бога, Анхела. Не думаешь же ты, что твоя мать настолько глупа!
И тут дверь ванной раскрылась… Питер вышел наружу, одетый лишь в полотенце, обернутое вокруг бедер. На его коже сияли капельки воды.
Увидев все это великолепие, Анхела почувствовала слабость в коленях. Боже, что сейчас скажет мама?
С сияющей улыбкой Питер вошел в кухню, одной рукой придерживая полотенце, а другую протягивая вперед.
— Вы, должно быть, мама Анхелы. Я Питер Канингхем. Анхела очень много про вас рассказывала.
Фернандес открыла рот, но ничего не смогла сказать. Однако она автоматически протянула руку, которую Питер с большим энтузиазмом пожал. Анхела увидела, как ее мать закрыла рот и ее губы превратились в одну тоненькую ниточку. Несомненно, за этой плотиной бушевал целый водопад эмоций.
— Фернандес де ла Крус, — наконец ответила она. — Очень печально, что моя дочь ничего не рассказывала мне о вас.
Анхела попыталась привлечь внимание Питера, но тщетно. Тогда она стала сверлить взглядом точку между его бровями.
Ты — строитель, думала она. Ты пользовался ванной только потому, что вчера вечером очень поздно закончил работать. Ну скажи, что у тебя есть жена и целых пять детишек.
Питер пожал плечами, по-прежнему улыбаясь.
— О, это целиком моя вина. Я попросил Анхелу пока держать в секрете наши отношения. Нечасто мужчина может встретить такое сокровище! Поэтому я хотел как можно дольше продлить свое общение с ней один на один.
Он повернулся и бросил на Анхелу взгляд, полный такого обожания, что Фернандес даже мигнула. Анхела услышала звон в ушах, словно собиралась упасть в обморок прямо сейчас.
— Но теперь, познакомившись, надеюсь, мы станем друзьями.
Господи, что он несет? Что он делает?
— Возможно, — слабым голосом ответила Фернандес, потрясенная не меньше дочери. — Но, может быть, вы все же оденетесь?
Питер засмеялся.
— Верно. Я так хотел побыстрее познакомиться с вами, что совсем позабыл о приличиях. Сейчас я вернусь.
Фернандес молча смотрела, как Питер поднимается по лестнице. Анхела колебалась, раздираемая между желанием побежать следом и хорошенько наорать на незадачливого детектива и необходимостью остаться здесь, пытаясь хоть что-нибудь исправить.
— Итак. Нам надо разобраться.
Мать аккуратно поставила сумочку на стол и сцепила пальцы рук, как она делала всякий раз, когда приступала к серьезному делу.
Анхела сглотнула и попыталась успокоить дрожь в коленках. Я уже взрослая, я смогу постоять за себя, убеждала она себя.
— Ну… и где ты встретила этого… этого… как его там зовут?
— Питер Канингхем.
Как бы придумать что-нибудь, что могло бы хоть отдаленно походить на правду?
— Я… Он тут работал понемногу, и… От одного к другому… — Ее голос затих.
Брови Фернандес взлетели вверх.
— То есть он строитель? Ты же только что сказала мне, что не встречаешься со строителями! Ради Бога, Анхела, что ты знаешь об этом человеке? К тому же он иностранец!
— Я знаю о нем довольно много. — Чтобы не выдавать себя, девушка повернулась к плите и налила в турку воды. — Он очень хорошо работает. Особенно руками.
— Я не желаю слушать грязные детали, — оскорбленно заявила Фернандес.
— Я имела в виду, по дому, мама.
— Но это не те качества, которые должны быть у твоего мужа, — заметила мать, поглядывая на лестницу.
— А кто сказал, что я собираюсь за него замуж?
— Тебе следует искать мужа, а не жить с мужчиной, который тратит твои деньги. Женщины твоего круга так себя не ведут.
Анхела пришлось проглотить все свои замечания по поводу женщин ее круга. Ведь она врала матери…
— Питер не тратит мои деньги. У него есть работа.
— Да, но, насколько я понимаю, он живет вместе с тобой.
— Это временное явление, потому что сейчас он помогает мне делать ремонт, — ответила Анхела и вдруг спросила: — Мама, ты хочешь, чтобы я была счастлива?
Фернандес удивленно взглянула на нее.
— Конечно, ведь ты моя дочь.
— А ты счастлива, когда на подиум выходят манекенщицы в платьях, которые придумала и сшила ты, даже если не всем они нравятся?
— Конечно.
— Мама, этот дом для меня — все равно что для тебя твои платья. Я люблю возиться с ним, смотреть, как он потихоньку меняется, оживает. И мне все равно, что считают другие люди. Питер помогает мне с ремонтом, ему дом тоже очень нравится. Понимаешь, мама, я доведу это дело до конца, потому что я упрямая и у меня есть замечательный пример настойчивости перед глазами. Пример трудолюбия, любви и заботы моей собственной матери, — закончила она.
