блюдо, а сверху говяжьи ребрышки и спаржу. Для непрофессионала это было совсем неплохо.
Кейд поставил тарелку перед Доун. Она смотрела на огонь, пылающий в камине.
– Вот, пожалуйста.
Она взглянула на еду, и на лице ее отразилось восхищение.
– Кейд, это прекрасно!
– Но ведь ты еще не пробовала.
– Я и так вижу, что ты превосходно все приготовил. Презентация еды – это половина дела.
Кейд потер затылок.
– Надеюсь на это.
Кейд сел за стол и выдохнул. Он смотрел, как Доун пробует его стряпню. Очень давно он не испытывал такого удовлетворения.
Закрыв глаза, она попробовала мясо, затем картофель.
– О, как вкусно!
– Правда?
– Да, правда, Кейд. Очень вкусно.
Он улыбнулся.
– Спасибо.
Доун с гордостью взглянула на него:
– Ты прекрасно все приготовил.
– Ты еще не попробовала бисквиты. Но они не поднялись, как я хотел.
Доун взглянула на блюдо с бисквитами. Они были плоскими и сморщенными.
– Приготовление бисквитов – это искусство. И все же я их съем.
– Если не хочешь – не ешь.
Доун взяла один бисквит и надкусила.
– Неплохо для первого раза.
– Ты просто пытаешься поддержать меня.
– Совсем нет. – Она ободряюще подмигнула ему.
– В таком случае я буду готовить тебе ужин каждый вечер.
Улыбнувшись ему, Доун подняла бокал.
– Давай выпьем за тебя, – сказала она, чокаясь с ним. – И за твои успехи в кулинарии.
Кейд поддержал ее тост, но втайне выпил за то, что Доун вошла в его жизнь и помогла ему выбраться из темного омута горя.
Кейд сел на кровати, взглянув на Доун. Он никогда не видел такой прекрасной женщины – брюнетки с распущенными волосами и безмятежной улыбкой на лице. Открыв глаза, она протянула к нему руки.
– С добрым утром, – сказал он, целуя ее.
– М‑м‑м… – Доун вздохнула. – Зачем ты так рано проснулся?
– Малышка моя, уже десять часов утра.
Всю ночь они занимались любовь. При мысли об этом все тело его напрягалось, а сердце начинало учащенно биться.
– Десять утра? – Доун подскочила на кровати, отбросив одеяло. – Почему ты меня не разбудил?
– Потому что ты была похожа на Спящую красавицу. И даже немножко храпела.
– Кейд, я не храплю!
– Ну хорошо, значит, мне показалось.
Доун бросила в него подушкой, и он рассмеялся.
Рассмеявшись вместе с ним, Доун встала с кровати. Кейд обнял ее, но она вырвалась из его рук.
– О нет, уже поздно! Мы даже еще не пили кофе. И еще мы хотели прокатиться по озеру. Ведь мы собирались встать рано, ты помнишь?
– Но это было до того, как мы легли в постель!
– Так ты не хочешь покататься на катере?
В ее голосе слышалось разочарование. Это тронуло его. Конечно, он провел бы с ней весь день в постели, ведь она стояла перед ним во всей своей прекрасной наготе, и он не мог отказаться от своих слов.
– Конечно, мы пойдем кататься. Одевайся, а я пойду на кухню варить кофе, – сказал Кейд.
Девушка широко улыбнулась:
– Хорошо, я скоро буду.
– И надень, пожалуйста, свои джинсовые шорты. Они так идут тебе, – подмигнул он Доун.
Она поцеловала его.
– Конечно.
Улыбнувшись, он отправился на кухню, покачав головой. Он был влюблен в Доун и находился в самом прекрасном месте на свете. Когда это все закончится, он найдет способ оставаться с ней вместе.
Кейд сварил кофе и, взяв две чашки, понес их в комнату. В это время с улицы послышался звук мотора. Кто‑то подъехал к дому. Кейд нахмурился. Взглянув в окно, он увидел несколько машин, и среди них – автомобиль одного известного новостного канала.
– О черт…
Он понял, что это значит. Но он не позволит этим парням вторгаться в его жизнь.
Открыв входную дверь, он вышел на крыльцо. Лицо его ослепили вспышки камер, и посыпались вопросы. Подняв руку, Кейд жестом призвал журналистов остановиться и грозно взглянул на них.
– Ни шагу дальше, – промолвил он, перегородив им дорогу в дом.
И почему его братец Гейдж не побеспокоился о том, чтобы оградить его от папарацци?
– Скажите, где Харпер? – спросил один репортер.
– Вы вместе здесь прячетесь?! – выкрикнул другой.
– Разве вы не знаете, что вся страна ищет Харпер?
Вопросы сыпались один за другим.
– Кто такая Харпер, черт возьми?! – воскликнул Кейд. – Вы меня ни с кем не путаете?
– Харпер Доун, – сказал репортер. – Та женщина, с которой вы живете.
– Что?!
В это время дверь открылась, на крыльцо вышла Доун.
– Иди назад в дом, – сказал ей Кейд. – Это тебя не касается.
Но Доун не ушла, а встала рядом с ним. Она побледнела как полотно.
– Это меня касается, – сказала она, взяв его за руку. – Мне очень жаль, Кейд.
– Очень жаль? – заморгал он. О чем она говорит?
Но все репортеры сразу же бросились задавать ей вопросы. Голова у Кейда пошла кругом. Что происходит? Репортеры зовут ее Харпер. Харпер Доун.
– Зачем вы остригли волосы?
– В целях маскировки?
– Это означает, что вы больше не любите Дейла Мерфи?
– Я хотел бы услышать ответ на этот вопрос.
Вперед выступил худощавый мужчина со светлыми волосами и холодными голубыми глазами. Будто перед каким‑то божеством толпа репортеров расступилась перед ним.
Кейду показалось, что он стал участником какого‑то третьесортного шоу.
Харпер молча взывала о пощаде. Репортеры были безжалостны. А Дейл? Откуда он взялся? Почему он выглядит таким поникшим? Сердце ее отчаянно билось в груди.
Она повернулась к Кейду. Он смотрел на нее с изумлением. Будто молил о том, чтобы она сказала, что все это какая‑то невероятная ошибка.
– Доун?
На секунду она закрыла глаза, покачав головой:
– Мне очень жаль, Кейд. Меня зовут не Доун. Я Харпер Доун. И я хотела рассказать тебе…
– Это правда? Ты не та, за которую себя выдаешь? Ты обманщица?
Тяжело сглотнув, она почувствовала, как слезы навернулись ей на глаза, но не позволила себе расплакаться перед камерами.
– Это Харпер Доун, – сказал блондин, – и я хочу отвоевать ее. Напомнить ей о нашей мечте. Мы хотели открыть свой ресторан. Стать супругами, партнерами в жизни и в любви. Харпер – мой «Последний шанс»!
Все камеры повернулись в сторону шеф‑повара Дейла. Он был самонадеян и упрям, но люди симпатизировали ему. Этого нельзя было отрицать, он умел привлекать людей на свою сторону. Вообще‑то он был неплох, и его обаяние и острый ум на какое‑то время затмили ее разум. И в этом была ее ошибка.
Ее любимый мужчина стоял рядом с ней, и с каждой секундой лицо его становилось все более мрачным. Кейд смотрел на нее так, будто
