хотел вспоминать ее красивое тело, жаркие объятия и ее сладострастные стоны, когда они занимались любовью. Он гнал от себя эти мысли и твердил себе, что она обманула его, заставив вернуться к жестокой реальности.
– Кейд, Харпер страшно раскаивается. Она сейчас живет с родителями и не работает. Старается находиться в тени. Эти несколько недель были для нее очень тяжелыми. Репортеры караулят ее у дома, а у нее нет охраны, чтобы оградиться от них.
Кейду неприятно было слышать это. Родители Харпер не должны были страдать. Они ни в чем не виноваты.
– Я пошлю к ней несколько охранников. Ради ее родителей.
– Только ради родителей?
– Да, Лили. Не надо вкладывать в это какой‑то другой смысл.
– Я уже предлагала ей, но Харпер не хочет слышать об этом. Она отказывается от помощи.
– Ну и ладно. – Но почему же сердце его дрогнуло? Почему он вдруг почувствовал себя предателем? – Что‑нибудь еще? – спросил он Лили. Ему хотелось, чтобы она поскорей ушла.
– Да, у мамы скоро день рождения, юбилей. Ей исполнится семьдесят лет.
– И что?
– Мне нужна твоя помощь.
Кейд покачал головой:
– Ты сама справишься.
– У нас будут гости, сто пятьдесят человек. Нет, брат, я не справлюсь.
– Тогда обратись в агентство по организации юбилеев и праздников.
– Нет, Кейд, мама не оценит это, ты знаешь. Нам надо организовать для нее нечто особенное.
– Ну хорошо, тогда поговорим об этом позже. Приходи ко мне в субботу.
– Прекрасно, в субботу! – Лили широко улыбнулась. Выйдя из кабинета, она запела веселую песенку. И чему она так радовалась?
Кейд вернулся к работе, но мысли его были далеко. Уставившись невидящим взглядом в компьютер, он думал о Харпер. Он влюбился в нее, а она одурачила его. Но Лили сказала, что она страдает, и от этого ему становилось только хуже.
– Киса моя, хорошая, – сказала Харпер, погладив белую шерстку ластившейся к ней кошки. Та в ответ довольно заурчала, будто просила погладить ее еще.
А что еще ей оставалось делать? Харпер сидела в доме своих родителей уже больше двух недель. К счастью, ее отец был запасливым, и у них было много еды. Родители были солидарны с ней, они тоже не выходили из дома. Харпер была очень благодарна им за то, что они старались ее поддержать, но они терпели большие неудобства.
Именно поэтому она поехала тогда в загородный дом Тримэйнов, чтобы не ставить своих родителей в такое положение.
Харпер не знала, вернется ли она к своей любимой работе, откроет ли свой ресторан, в котором будет шеф‑поваром. Сейчас она была известна лишь как коварная сердцеедка.
– Милая, я принесла тебе чай.
Мать считала чай панацеей от всех проблем и болезней. Харпер не могла сказать матери, что предпочитает кофе.
– Это клубничный гибискус.
– О, спасибо, мама.
Поставив чашки на столик, мать села на диван рядом с ней. Кошка не спрыгнула с коленей Харпер, и мать почесала ей шейку.
– Мы избаловали ее.
– Как и меня.
– О нет, дорогая, мы тебя не избаловали, мы просто тебя поддерживаем. Нам с отцом горько видеть тебя такой печальной.
– Я не печальная, мама. Просто у меня много незаконченных дел.
Мать положила теплую ладонь на ее руку.
– Я понимаю, сейчас ситуация кажется безнадежной, но это пройдет. Потерпи немного.
– Я так упорно работала, чтобы сделать себе имя. Моей будущей кулинарной книгой интересовались издатели, но сейчас я не в силах работать над ней. Я отправилась участвовать в телешоу, чтобы найти себе достойного жениха, а теперь никто не возьмет меня на работу, потому что вдруг я стала какой‑то злодейкой.
– Не для всех. Ты заглядывала в социальные сети?
– Социальные сети? Что ты о них знаешь, мама?
– Эй, твоя мать родилась не в каменном веке. Я знаю об этих сайтах и читала некоторые посты. Люди говорят, что ты следовала велениям своего разума и сердца.
– Правда?
– Да, правда. Так что не все против тебя. А тролли?.. Ну что ж, это не они тебя заперли здесь, ты сама заперла себя.
Харпер отхлебнула чая. У нее потрясающая мама, она помогла ей увидеть вещи с другой стороны.
– Спасибо, мама. Для меня это много значит.
Мать сжала ее руку.
– Девочка моя, пришло время выйти отсюда. И показать всем, что они не заставят тебя скрываться от мира.
В это время у Харпер зазвонил телефон.
– Это Лили.
– Поговорите, девочки, – сказала мать, вставая с дивана. – Передавай ей от меня привет.
– Хорошо, мама. – Выпрямив спину, Харпер взяла телефон. – Привет, Лили!
– Привет!
Ей было приятно слышать голос подруги. Они разговаривали каждый день, но никак не упоминали Кейда. Это была больная тема.
– Как поживаешь?
– Готовлюсь к юбилею нашей мамы. Для меня это очень трудная задача. Даже не представляю, как это все организовать.
– Это же твоя стихия, Лили! Ты как никто знаешь, как организовать пространство и украсить помещение. У тебя столько возможностей, но как это все сочетать, чтобы выглядело красиво? Наверное, в итоге все решает твоя страсть к творчеству.
– Да, пожалуй. Уж если мы заговорили о страсти… Как у тебя с этим делом?
– Никто не ломится в мою дверь в надежде заполучить мои кулинарные таланты. Я очень скучаю по работе.
– А эти ничтожества все еще караулят тебя?
– На самом деле обстановка сейчас улучшилась. Папарацци уже не дежурят круглосуточно перед моим домом. Я даже могу выйти на улицу, хотя все‑таки боюсь наткнуться на кого‑нибудь за углом.
– И все‑таки так жить нельзя.
– А как можно?
– Обещай выслушать меня до конца, а потом уже спорить со мной.
– Хорошо, Лил.
Харпер очень хотела вернуться к своей прежней жизни, заниматься любимым делом, быть уважаемым человеком. И свободно ходить по улице с высоко поднятой головой.
– Я уже сказала тебе, что занимаюсь организацией юбилея матери, но передо мной возникла сложная проблема, которую, возможно, ты поможешь мне решить.
– Я? Каким образом?
– Моя мама очень придирчиво относится к некоторым вещам, и ей очень важно, какие блюда будут на столе. Ее любимый повар вчера лег в больницу, и он уже ничем не может нам помочь. Мы оказались в трудном положении, и я надеюсь, что ты нас выручишь. Конечно, мы заплатим тебе, и у тебя будут помощники. Ведь ты хотела вернуться к работе, а это прекрасная возможность. Согласишься ли ты приготовить торжественный ужин?
– Кейд будет там?
– Конечно. Ведь это семидесятилетие его матери.
– Тогда я не берусь за это дело. Ничем не могу тебе помочь, прости.
– Постой, ты даже не подумала как следует.
