— Любым.
Она почувствовала, что ее охватывает страх.
— Но вы больше не работаете на семью?
— Нет. — Деметрис, стиснув зубы, смотрел мимо нее. На щеке под ухом у него подергивалась мышца. — И то, чем я занимаюсь сейчас, — важно. Я помогаю людям, а не причиняю им вред. — Он повернулся и посмотрел в лицо Шанталь. — Утром я получил неприятное известие, Шанталь.
Ее бросило в жир, затем в холод.
— Что-нибудь с Лилли?
— Нет.
Она почувствовала немедленное облегчение, но потрясение оказалось слишком сильным. У нее дрожали и подгибались ноги.
— Давайте сядем, — предложил Деметрис, указывая на низкую каменную стену, и Шанталь тяжело опустилась на грубый камень.
Деметрис сел рядом.
— Мне нелегко говорить это, Шанталь, поэтому я буду краток. Вы знаете, что вам угрожали, включая физическую расправу. Очевидно, была совершена еще одна попытка, и она закончилась трагически.
Шанталь замерла. Трагически? Слова Деметриса отдавались в ее ушах, словно удары гонга.
Трагически? Кто-то пострадал? Как? Ее сердце лихорадочно билось, и она испугалась, что не сдержит подступившую к горлу тошноту. Страшный холодный ком встал у нее в горле, не давая дышать, мешая думать.
— Что произошло?
— Кто-то проник в вашу машину… — Он умолк, сурово сжал губы и продолжил: — И она взлетела на воздух, когда Танги, ваш шофер, включил зажигание. Он погиб.
Танги. Погиб? Ему было только двадцать лет. Еще почти мальчик.
— В машине была бомба?
— У кого-то есть очень легкий доступ к вам, — резко сказал Деметрис. — И этот кто-то слишком много знает о вас.
Но в этот момент Шанталь не думала ни о себе, ни о своей безопасности. Танги! Она вспомнила, что всего месяц назад ему исполнилось двадцать лет; он рассказал ей о том, какую вечеринку устроила его девушка в честь его двадцатилетия; как они с друзьями до утра веселились, радуясь своей дружбе и жизни.
И теперь его не стало…
— Как он оказался в моей машине? — спросила Шанталь, задыхаясь от слез. — Он не водит мою машину. Он возит меня в одном из дворцовых седанов.
Деметрис ответил не сразу. Его лицо было мрачно.
— Он собирался помыть и проверить вашу машину. Думал, что вы скоро вернетесь домой, и хотел приятно удивить вас.
Шанталь закрыла лицо руками, прижав ладони к глазам.
Она почувствовала, как рука Деметриса сжала ее плечо.
— С вами ничего не случится, — уверенно сказал он. — Здесь вы в безопасности, и мы не вернем вас в Ла-Круа, пока не убедимся, что там вам ничего не угрожает.
— Я думаю не о себе, — возразила она, отнимая руки от лица. — Танги. Он умер из-за меня.
— Вы не должны так думать. Вам необходимо сосредоточить свое внимание на безопасности. На том, чтобы возвратиться к Лилли.
При упоминании имени дочери у Шанталь сжалось сердце.
— Я скучаю по ней.
— Я знаю. — Деметрис поднялся. — Давайте вернемся на виллу. Нам предстоит серьезная работа.
В течение следующих четырех дней Деметрис часами тренировал Шанталь, обучая ее приемам обороны и нападения.
На пятый день он открыл ключом шкаф и показал ей внушительную коллекцию оружия.
Шанталь в отвращении отшатнулась.
— Я не люблю оружие.
— Вы и не должны любить его, — спокойно сказал Деметрис. Но это не помешало ему показать ей, как обращаться с ним. А потом они снова занялись тренировкой приемов самозащиты. — Вы в порядке? — спросил через час Деметрис, протягивая руку, чтобы помочь ей подняться.
— Да, — Шанталь тяжело дышала, устав от изнурительных упражнений. Она позволила ему помочь ей встать на ноги.
— На сегодня достаточно. Я заставил вас работать слишком много. Вы заслужили передышку.
— Вы уверены? — спросила она с деланным безразличием, пытаясь скрыть противоречивые чувства. Ей нравится быть с ним. И в то же время она ненавидит, когда он рядом. Ей хочется большего.
— Совершенно уверен. Я добрый. Иногда. — Деметрис протянул ей полотенце и бутылку воды. — Увидимся за ужином.
— Прекрасно.
Поднявшись к себе в кабинет, Деметрис сел за стол и прочитал письма, адресованные принцессе, которые были перехвачены службой безопасности Мелио. Стопка писем была выше, чем он ожидал. Целых двенадцать штук.
Письма — длинные и бессвязные — были написаны от руки. Они вызывали чувство гадливости. Просматривая их, Деметрис почувствовал, как у него по телу пробегают мурашки, несмотря на то, что он не раз сталкивался с различными проявлениями психоза и раболепия.
Он выхватывал глазами отдельные места.
Ты принадлежишь мне, Шанталь. Мы принадлежим друг другу. Никто не любит тебя так, как я.
Деметрис взял другое письмо.
Я не могу жить без тебя. Я должен обладать тобой. Я должен быть с тобой. Я знаю, что ты чувствуешь то же самое.
Еще одно письмо.
Дорогая, любимая, почему ты не отвечаешь? Зачем играть в эти игры? Приди ко мне сейчас же. Не вынуждай меня наказывать тебя. Я не хочу делать тебе больно.
Письма приходили в течение трех месяцев. Первые посылались с промежутком в две недели, но постепенно они стали приходить все чаще и чаще, а затем отправитель начал отсылать их каждый день.
Деметрис взял последнее письмо, полученное дворцовой охраной всего несколько дней назад.
Не думай, что ты сможешь спастись от меня, Шанталь. Если я не могу обладать тобой, то ты не достанешься никому. Ты понимаешь?
Этот тип глубоко заблуждается, подумал Деметрис, изучая последнее письмо, написанное неровным, корявым почерком, отражающим гнев и одержимость автора. Он сложил письма в стопку и перетянул их резинкой. Никто не подберется к Шанталь, чтобы причинить ей вред. Сначала им придется иметь дело с ним.
Шанталь приняла ванну, отдохнула и теперь перебирала одежду в шкафу, пытаясь найти что-нибудь подходящее, чтобы надеть к ужину.
Это ее двенадцатая ночь на острове, пятый ужин с Деметрисом. И каждый раз совместный ужин превращался для нее в настоящую пытку. Она снова чувствовала себя как подросток, одолеваемый безнадежным желанием. Деметрис, конечно, не имеет об этом ни малейшего представления.
Ее кожу покалывало. Груди были болезненно чувствительны. Она давно не испытывала такого животного желания, и от его интенсивности нервы, натянутые до предела, готовы были лопнуть.
Жгучие слезы появились у нее на глазах. Ей нужна любовь, секс и чтобы завтра не наступило никогда. Любовь и секс и одна долгая, бесконечная ночь.
Она хочет такую ночь, в которой не будет сожалений. Ночь, в которой не будет ошибок. Ночь всех ночей…
