Не будет больше содрогаться от мысли, что она — незваный гость или досадная помеха.
— Просто потрясающе! — побормотала она, смущаясь своих мыслей. Она подошла к стулу, с восхищением поглаживая богатую обивку. — Ты так и не рассказал, почему вы смеялись над этим стулом?
На его лице внезапно появилась улыбка, осветив его красивое лицо.
— По слухам, это кресло из очень популярного места…
— А?
— Из борделя, — мягко пояснил Данте. — Кресло специально было разработано для дам, чтобы они могли занять более интересные позы.
— О‑о… — протянула ошарашенная этим объяснением Белль.
Она изучала вращающиеся подлокотники и лишь пыталась представить, как они служили. Ее лицо залилось румянцем.
— Все так, — рассмеялся Данте, увидев ее смущение. — Но не волнуйся. Я не собираюсь просить тебя позировать на нем. Я рад буду просто видеть тебя в своей постели… Тебе не нужно позировать и делать нечто особенное, чтобы возбудить меня.
— Отлично, — с фырканьем ответила Белль. — Слава богу, что мы живем в современное время.
— Я закажу еще мебель и картины.
Белль рассмеялась:
— Не трать на это время. Я скоро уеду. Ты же сам сказал, что не любишь перемены.
В прихожей хлопнула дверь и послышался женский голос. Данте недовольно поморщился:
— Думаю, тебе лучше остаться здесь. Кажется, моя мать решила нанести визит.
Белль слишком сильно снедало любопытство, так что она не могла последовать совету Данте. Она вышла из комнаты, прислушиваясь к женскому голосу, разгневанно вещающему на итальянском, и коротким ответам Данте. Белль сделала шаг вперед и увидела высокую женщину, тонкую, будто зубочистка, с волосами цвета льда. Мать Данте была элегантно одета: платье слоновой кости, сияющие на шее и в ушах бриллианты. В руке она держала газету.
— Это она? — резко спросила блондинка, переходя на английский и глядя на Белль. — Не стесняйтесь! Застенчивые женщины не вешаются на мужчин в барах!
Данте повернул голову в ее сторону и протянул руку:
— Белль.
Она неуклюже двинулась вперед, взявшись на его услужливо протянутую руку.
— Позволь представить тебе мою мать, Софию Лукарелли… Это Белль Форрестер.
Белль не стала протягивать его матери руку в знак приветствия. На лице последней отразилось яростное отвращение, которое превратило ее все еще прекрасное лицо в маску. Его мать не будет благословлять ее приезд в Италию.
— Ее светлость княгиня София, — поправила она сына и драматичным жестом бросила газету к ногам Белль. — Официантка, живущая в фургоне? Да твой дядя перевернулся бы в гробу, узнай он, кого ты привел в этот дом.
Данте приобнял Белль, выражая свою поддержку.
— Ошибаешься. Думаю, Джакоппо непременно бы обрадовался ее приезду. Если это все, что ты можешь сказать, мама… Предлагаю тебе покинуть этот дом.
— Я знакомила тебя с такими женщинами, а ты выбрал это создание! — яростно выпалила она, прежде чем демонстративно повернуться на каблуках и направиться к красному спортивному автомобилю, припаркованному снаружи.
— Женщина, только что оскорбившая тебя, не гнушается невероятным количеством измен, — сказал Данте, провожая Белль в гостиную. Черты его лица стали жестче. — Отец, кажется, закрывает на это глаза. Может, ему все равно, или он тоже не гнушается измен. Не знаю даже. Их жизнь не вызывает у меня интереса.
Белль не стала комментировать измены его матери. По лицу Данте было очевидно, что это щекотливая тема.
— Ты никогда не упоминал отца, — пробормотала она.
— Моя мать доминирует в их отношениях, а он лишь поддерживает ее во всем. Однажды она так сильно избила Кристиано, что ему потребовалась помощь врачей. — Данте говорил это ровным голосом, подавляя эмоции. — Мой отец стоял рядом и даже не пытался вмешаться. Это одно из самых ранних моих воспоминаний.
— Я даже не подозревала, что у вас в семье применялось физическое насилие, — содрогнулась Белль. — И никто не заявлял на нее? Ты же рассказывал про нянь.
— Не стоит недооценивать способность богатых скрывать свои грехи и прятать тайны, — сухо ответил Данте.
— Тебя тоже били? — аккуратно спросила она. Он стиснул зубы в немом подтверждении.
Белль хотела выразить сочувствие, но его напряженная поза заставила ее пожалеть о заданном вопросе. Она просто кивнула и отвернулась.
— Пожалуй, пойду почитаю одну из своих новых книг, — пробормотала она.
Дверь открылась, когда Белль сидела на корточках перед книжным шкафом. От неожиданности она потеряла равновесие, но Данте поймал ее за руку и потянул вверх.
— Пора и тебе рассказать что‑нибудь о себе, — спокойно сообщил он. — Тебе не приходило в голову, что я о тебе практически ничего не знаю? Вряд ли мы сможем убедительно сыграть пару.
Белль покраснела от смущения и сцепила руки.
— Меня воспитывали бабушка и дедушка.
— Это я знаю. Но не знаю почему, — заметил Данте. — Что случилось с твоими родителями? Они умерли?
— Нет, они оба живы… насколько я знаю. — Белль еще сильнее напряглась и подошла к стеклянным дверям, повернувшись к нему боком. Она не готова была рассказать все. — Моя мать была моделью и много путешествовала. Вот почему бабушка и дедушка взяли на себя ее обязанности. Мои родители расстались еще до моего рождения. Отец не хотел брать ответственность за ребенка, — сухо пояснила она. — А когда я выросла, у матери не возникло желания поддерживать отношения. Я даже не знаю, где она.
Данте слушал ее, и на его лице отразилась задумчивость.
— А хочешь знать?
— Не хочу, — натянуто призналась Белль. — Когда я была ребенком, то всегда с нетерпением ждала ее приезда. Отсутствие интереса ко мне причиняло много боли. Я создала себе свой образ матери, который сильно отличается от реальности.
— Ты когда‑нибудь жила с ней?
— Когда мне было четырнадцать, она пригласила меня жить к себе. Я так волновалась. — Белль поморщилась. — Она жила с мужчиной, у которого были маленькие дети. Позже я поняла, что меня видели в роли няньки. Я пробыла там всего две недели, и ее мужчина стал ко мне приставать. Она это заметила. В этот же день она собрала мои вещи и отвезла к бабушке с дедушкой.
— Что стало с этим мужчиной? — расспрашивал Данте.
— Она обвинила во всем меня, а не его. Сказала, что это из‑за моего флирта он себя так повел… но все равно они быстро расстались, — криво усмехнулась Белль. — Уверена, что и в этом она винила меня.
— Очень похожа на мою мать, — заметил Данте. — Обе не созданы для родительства. Как и я сам.
Белль побледнела от этого признания. По крайней мере, он честен. Хуже было бы, если бы он лгал. Очевидно, если ее беременность подтвердится, он не станет заботливым отцом.
Данте пошел к двери, но остановился на полпути.
— Завтра
