— Вот оно, как видите, чистое и не смятое. Но только письмо это адресовано не вам.
Казалось, фру Хансен при этих словах вздохнула с облегчением.
— А кому же? — спросила она.
— Вашей дочери.
— Мне! — воскликнула Гульда. — О, я уверена, что это письмо от Оле, раз оно прибыло через Христианию. Братец не захотел, чтобы я ждала лишний день!
Гульда взяла конверт и, поставив рядом с собою на стол свечу, принялась разглядывать надпись на нем.
— Да!.. Это от него!.. Это, конечно, от него!.. Господи, хоть бы там было написано, что «Викен» возвращается!
Тем временем фру Хансен обратилась к пареньку:
— Что же ты не входишь?
— Ну разве что на минутку! Мне нынче же вечером надобно вернуться домой: назавтра я нанялся сопровождать повозку.
— Ну ладно, тогда прошу тебя, передай Жоэлю, что завтра я приеду к нему в Мел. Пусть дождется меня.
— Завтра к вечеру?
— Нет, поутру. И пускай не уезжает из Мела, не повидавшись со мною. Мы вернемся в Дааль вместе с ним.
— Так все и передам, фру Хансен.
— Ну а теперь выпей-ка глоточек виноградной водки.
— С удовольствием!
Парень подошел к столу, и фру Хансен налила ему немного крепкого согревающего напитка, особенно полезного при ночной пронизывающей сырости. Он выпил водку, не оставив ни капли на дне маленькой чашки, после чего промолвил:
— God aften!
— God aften, мой мальчик!
Так звучит по-норвежски «доброй ночи». Присутствующие просто обменялись этими словами, даже не кивнув друг другу. И парень тотчас вышел, ничуть не озабоченный предстоящей долгой пешей дорогой. Вскоре звук его шагов смешался с шелестом деревьев, росших по берегам бурной речки.
Тем временем Гульда продолжала разглядывать письмо Оле, не торопясь вскрывать конверт. Подумать только! Этот тонюсенький бумажный пакетик пересек целый океан, целое необъятное море, куда впадают все реки западной Норвегии, чтобы попасть наконец в ее руки! Она с любопытством изучала пестрые марки на письме. Оно было отправлено пятнадцатого марта, а прибыло в Дааль только пятнадцатого апреля. Боже мой, Оле написал его месяц тому назад! Сколько же событий могло произойти за это время в морях близ Ньюфаундленда, как называют эту землю англичане! Ведь тогда весна только-только начиналась, и это было самое опасное для мореходов время — равноденствие. Недаром рыбный промысел в тех местах считается самым опасным из всех по причине жестоких шквалов, внезапно налетающих через Северную Америку с полюса. Да, тяжкое ремесло выбрал Оле, тяжкое и чреватое многими бедами! Но разве не потому он занялся им, что решил заработать побольше денег для своей невесты, с которой должен был обвенчаться по возвращении домой?! Бедный, бедный Оле! О чем писал он в этом письме? Без сомнения, о том, что любит Гульду, как и она всегда будет любить его; что они думают об одном и том же, несмотря на разделяющее их море; и что он ждет не дождется своего возвращения в Дааль!
Да, конечно, Гульда была уверена, что речь шла именно об этом. Но, может быть, он пишет еще, что возвращение не за горами, что рыбная ловля, увлекшая бергенских рыбаков так далеко от родной земли, наконец завершается? Может быть, он сообщает ей, что «Викен» уже загрузил трюмы рыбой и теперь готовится к отплытию, что не успеет кончиться апрель, как они соединятся узами брака в этом счастливом доме Вестфьорддааля? Может быть, он считает, что пора уже назначить день, когда пастор приедет в Мел и обвенчает их в скромной деревянной часовенке, чья остроконечная колокольня выглядывает из-за густых крон деревьев в нескольких сотнях шагов от гостиницы фру Хансен?
Для того, чтобы узнать ответ на эти вопросы, достаточно было всего-навсего сломать печать на конверте, вынуть письмо Оле и прочесть его сквозь слезы печали или радости, которые оно могло вызвать у Гульды. Разумеется, любая более нетерпеливая дочь Юга — девушка из Швеции, Дании или Голландии — давным-давно узнала бы то, что юная норвежка никак не решалась узнать! Но Гульда погрузилась в мечты, а мечты кончаются лишь тогда, когда их угодно прервать Господу Богу. И как часто приходится сожалеть о них перед лицом суровой и печальной действительности!
— Дочь моя, — спросила фру Хансен, — письмо, которое брат переслал тебе, оно, конечно, от Оле?
— Да, это его почерк, я узнаю!
— Уж не вздумала ли ты отложить его чтение до завтра?
Гульда в последний раз взглянула на конверт. Потом медленно, не торопясь, распечатала его, извлекла аккуратно написанное письмо и прочла нижеследующее:
«Сен-Пьер и Микелон,[9] 17 марта 1862 года.
Дорогая Гульда!
Тебе приятно будет узнать, что сезон у нас выдался удачный и закончится через несколько дней. Да, именно так, сезон подходит к концу! Как я счастлив буду вернуться после целого года разлуки в родной Дааль и увидеть там единственную семью, какая есть у меня на этом свете, — твою семью, милая Гульда.
Моя доля в выручке оказалась немалой, она пригодится нам, когда мы станем обзаводиться своим хозяйством. Наши бергенские арматоры,[10] господа братья Хелп, компания «Хелп и сыновья», уже уведомлены о том, что «Викен» вернется скорее всего между 15 и 20 мая. И, стало быть, ты можешь ожидать меня домой к этому времени, то есть всего через несколько недель.
Дорогая Гульда, я надеюсь по возвращении застать тебя еще более красивой, чем раньше, а также в добром здравии тебя, твою матушку и, конечно, храброго и доброго моего товарища и кузена Жоэля, твоего брата, которому вскоре предстоит стать братом и мне.
Когда прочтешь письмо, передай мой почтительнейший поклон фру Хансен; я так и вижу ее сидящей в глубоком деревянном кресле возле старенькой печки в большой вашей зале. Скажи ей, что я люблю ее вдвойне — как твою мать и как мою тетушку.
Очень прошу вас не беспокоиться и не приезжать в Берген, чтобы встретить меня. Вполне вероятно, что «Викен» прибудет в гавань раньше указанного срока. Как бы то ни было, милая Гульда, но через сутки после того, как я сойду на берег, ты увидишь меня в Даале. И не удивляйся, если я пожалую к вам даже раньше обещанного.
Нашу шхуну здорово потрепало этой зимой, самой скверной из всех, какие помнят наши моряки. К счастью, нам попался огромный косяк трески, и теперь «Викен» доставит в своих трюмах в Берген более пяти тысяч центнеров этой рыбы, которая уже вся запродана стараниями господ Хелп. А вот последняя новость, интересная для нашей семьи: поскольку лов оказался удачным, моя часть в выручке будет довольно велика, ибо теперь я имею право на полную долю.
