Саша тряхнула головой, пытаясь отделаться от неприятных мыслей. Господи, где же взять деньги на поездку? В голову полезли всякие глупости: надо кого-нибудь ограбить или найти богатого любовника. Действительно, почему бы и не найти?
Александра вылезла из ванной и, вытираясь махровым полотенцем, стала разглядывать в большом зеркале на двери свое отражение. Раньше она не придавала особого значения тому, какая у нее фигура, и потому сейчас это занятие развлекло ее. Саша критически оглядела узковатые для довольно высокого роста бедра, которые выделялись только благодаря осиной талии. Ноги показались ей слишком длинными и слишком худыми. Грудь только недавно окончательно оформилась, но была маленькой. Саше не давала покоя мысль, что у ее подруг третий-четвертый номер, у нее же — еле-еле второй, а то и вообще первый. На узкие мальчишечьи плечи мягкими волнами опускались светлые волосы. Слегка вытянутое лицо, небольшой аккуратный носик. Александра вздохнула: самая заурядная внешность! Ну кто на такую польстится?
Она надела желтый махровый халат и отвернулась. Да, идею с богатым любовником придется отбросить. Но что же тогда остается?
После ванны Сашу так разморило, что она едва добралась до кровати, какое-то время лежала в полудреме, пытаясь найти ответ на свой вопрос: “Что же тогда остается?”, но мысли путались, и вскоре она провалилась в глубокий сон.
Сначала Саше приснился Гурин, почему-то голый. Он нагло смотрел на нее, гадко ухмылялся и, похлопывая по плечу, приговаривал: “Вот если бы, Ерохина, ты стала моей любовницей…” Сашу даже затрясло от омерзения: да она скорее умрет, чем ляжет в постель с таким типом! Потом Гурин стал совать ей деньги, и Саша вдруг поняла, что это уже не Гурин, а ее отец. “Откуда же я знаю, что это мой отец, если я его никогда не видела?” — подумала она во сне. А отец протягивал ей пачку долларов и ласково уговаривал: “Возьми, доченька, у меня их много. Мне они не нужны, а тебе пригодятся”. Саша протянула руку, взяла пачку и увидела, что это не деньги вовсе, а сложенная газета. Она хотела спросить отца, зачем он так пошутил, но отец исчез. Тогда Саша развернула газету, и оттуда посыпались стодолларовые купюры. Саша бросилась их собирать, но они разлетались в разные стороны. От отчаяния Александра рухнула на колени и в бессильной ярости принялась стучать кулаками по полу.
Саша открыла глаза, почувствовала, как болит рука, и сообразила, что во сне молотила кулаком в стену. Сквозь темно-зеленые шторы в комнату настойчиво пробивался дневной свет. Словно желая помочь ему, девушка быстро вскочила, раздвинула шторы, и в комнату ворвались солнечные лучи. Может оттого, что это был первый солнечный день после трех тоскливых пасмурных недель, у Саши вдруг возникло странное ощущение, будто сегодня должно произойти что-то необычное.
Тут она вспомнила свой сон. Фу, какая гадость — голый Гурин! Саша даже взмахнула рукой, словно пытаясь отогнать неприятное воспоминание. И все-таки, что означает этот сон? Ей приснился отец. Говорят, если увидишь во сне родственника, надо обязательно запомнить его слова. Саша помнила, что сказал отец, но не могла понять, какой тайный смысл кроется во всем этом. Может, сегодня она встретит мужчину, который даст ей денег? Да ну, глупость! Что же еще там было, во сне? Газета! Газета, из которой сыпались деньги!..
С Сашей на одном курсе училась Анжелика Сергеева. У Анжелики был удивительный голос, и все говорили, что ее сцена — в «Ла Скала». Анжелика мечтала поехать учиться в Италию, но, как и Саша теперь, столкнулась с проблемой: где взять деньги на поездку? Тогда-то ей и пришла в голову мысль найти спонсора, дав объявление в газете. Девчонки-однокурсницы, и Саша в том числе, подтрунивали над ней, не веря в эту затею. Но однажды Анжелика объявила им, что через неделю улетает в Рим. Все просто рты пораскрывали от удивления. А Анжелика так и осталась потом в Риме, вышла замуж за итальянца и работает в каком-то театре.
“Может, и мне попробовать? — подумала Александра. — Шансов, конечно, маловато, но вдруг? В любом случае вариантов больше нет”.
Саша быстро оделась, собрала волосы в пучок, схватила сумочку и выскочила из дома. Она торопилась так, словно боялась, что спонсор устанет ее ждать и облагодетельствует кого-нибудь другого.
Восемнадцатое. Уже восемнадцатое!
Володя Редькин мрачно смотрел на большой настенный календарь, с которого ему игриво подмигивала японка в бикини. Черными цифрами на календаре, как водится, обозначались будни, а красными — выходные. Но вот число 30, обведенное красным фломастером, было для Редькина хуже самых мрачных будней.
“Теперь уже, наверное, бесполезно искать”, — подумал он с тоской.
Неделю назад в его конторе обчистили сейф. Деньги предназначались для оплаты партии фруктов, которую Редькин закупил у своего постоянного поставщика — фирмы “Фрутс инвест”. В этой фирме Редькина знали и поэтому согласились немного подождать. Но только немного. Володя догадывался, что деньги украл кто-то из своих. Но с этими ребятами он проработал уже два года, и ему трудно было подумать на кого-то конкретно. Редькин обратился в милицию. Однако сержант, которому поручили вести дело, вместо того чтобы искать вора, начал выяснять, были ли вообще в сейфе деньги, платит ли Редькин налоги и не затеял ли он всю эту кутерьму, чтобы скрыть какие-нибудь свои махинации. Владимир доказывал, что налоги он платит, документы — в полном порядке, иначе он не стал бы просить помощи у милиции, хотя мысленно уже тысячу раз пожалел, что связался с ментами.
Между тем поставщики напомнили, что тридцатое мая — последний срок. Казалось, до красного фломастерного кружка еще далеко, японка по-прежнему игриво подмигивала, а дело с мертвой точки не двигалось. Редькин уговаривал себя, что время еще терпит. Может, все-таки удастся найти вора. Если нет, придется брать кредит. Или продать “форд". Это не так уж сложно — все рекламные газеты пестрят объявлениями. Да вот хотя бы “Из рук в руки"…
Редькин открыл газету.
* * *
У Володи Редькина была самая заурядная внешность, а из-за своего маленького роста он страдал сколько себя помнил. В детстве кто-то подсказал ему, что можно подрасти, если подолгу висеть на перекладине, и Володя старательно болтался на ней каждый день по часу, но, к великому сожалению, напрасно. Он так и не понял: то ли над ним пошутили, то ли надо было дольше висеть. Как бы там ни было, Редькину пришлось смириться со своим ростом.
Когда в седьмом классе девочки стали заглядываться на мальчиков, Володя заметил, что на него никто не обращает внимания. Было ужасно горько сознавать, что природа поступила с ним так несправедливо. С тех пор его постоянно преследовала мысль, что он какой-то ущербный. А к противоположному полу тянуло все сильнее и сильнее.
