Подъехав к дому, где жила пианистка, Володя трижды посигналил и, выйдя из машины, стал ждать. Дверь подъезда довольно скоро открылась, и на улицу выкатилась круглая, как колобок, молодая краснолицая бабенка с заплывшими жиром узкими глазками. Она хмуро посмотрела на Редькина и решительно направилась в его сторону. Володя обомлел. Только не это! Неужели судьба сыграла с ним злую шутку?
Бабенка была уже совсем близко, и Редькин выдавил из себя некое подобие улыбки, быстро соображая, как выкручиваться из ситуации.
Но бабенка, похоже, не разделяла его фальшивой радости. Она мрачно уставилась на Редькина и хрипло гаркнула:
— Выключи мотор, придурок! Встал под окнами и дымит. Дышать нечем!
Редькин опешил, но все же послушно заглушил мотор и отвернулся. Он уже подумал было сесть обратно в машину и подождать Шурочку там, но тут услышал за спиной голос:
— Что, досталось вам?
Редькин обернулся и увидел девушку в темно-синем плаще, сильно приталенном и пышном в бедрах. Блестящая материя плаща мягкими складками спускалась почти до самых полуботиночек на тонких каблучках. Девушка улыбнулась.
— Не обращайте внимания! У нее не все дома. Она и соседей достает: то у них кран гудит, то кто-то по ночам в стенку колотит…
Володя рассеянно слушал девушку, любуясь ее точеной фигуркой.
— Вы Владимир Памирский? — спросила девушка.
Редькин вздрогнул: он почему-то не понял сразу, что это и есть Шурочка. Володя с облегчением вздохнул. Кажется, на сей раз ему необычайно повезло.
— Да, это я, — наконец вымолвил Редькин. — А вы… Вы — Шурочка?
— Почему у вас такое удивленное лицо? Вы, наверное, решили, что я — это она? — Девушка кивнула на подъезд, за дверью которого исчезла краснолицая бабенка.
— Нет-нет, что вы! — поспешно сказал Редькин. — Я просто такой вас и представлял. То есть… Такой, какая вы есть.
Испугавшись, что сейчас запутается и ляпнет глупость, Володя торопливо открыл дверцу машины, приглашая Сашу сесть на переднее сиденье.
— Куда поедем? — спросила Александра, когда Редькин уселся за руль и включил зажигание.
— Как насчет прогулки по Серебряному Бору?
Предложение Саше не понравилось. Она рассчитывала только на посещение какого-нибудь кафе. Уединяться на природе с незнакомым мужчиной не входило в ее планы. Но отказываться вроде бы неудобно. К тому же день был таким дивным, а воздух просто пьянил запахами весны!
— Поехали! — согласилась Александра и, улыбнувшись, взглянула на сидевшего рядом “спонсора”. Не красавец, конечно, но, наверное, хороший парень, раз согласился помочь. Несмотря на дорогую машину, Памирский не производил впечатления человека, который купается в роскоши, но раз обещал деньги, значит, они у него есть.
Всю дорогу Саша не могла отделаться от резкого запаха, пропитавшего салон “форда”. Должно быть, какой-то дорогой одеколон. Она неожиданно вспомнила Гурина и поняла почему: от него всегда пахло примерно так же. Но он-то со своей нищенской зарплатой не мог позволить себе покупать дорогой одеколон. Так и не сумев сопоставить эти два факта, Саша решила, что не стоит думать о таких мелочах.
Наконец они приехали. Владимир остановил “форд”, Саша, спустив ноги на прогретый солнцем асфальт, выбралась из машины и вдохнула пропитанный запахами хвои и сырой земли воздух. Она даже зажмурилась от внезапно переполнившего ее счастья.
Закрыв машину, Редькин присоединился к девушке, и они неторопливо зашагали по асфальтированной дорожке.
Владимир предложил свернуть на узенькую тропинку, ведущую в глубь зеленого массива, но Саша отчаянно замотала головой.
— Нет-нет, лучше прямо. — Заметив обиду в глазах спутника, она виновато улыбнулась и объяснила: — Боюсь, каблуки начнут застревать в земле. — На самом деле она подумала, что ей будет спокойнее среди людей. Саша быстро взглянула на Владимира, испугавшись, что он догадался о ее мыслях, но он лишь кивнул, и Александра с облегчением вздохнула. — Можно пойти к реке, — предложила она. — Там очень красиво.
Владимир согласился, и через пять минут они уже стояли на берегу. Саша, спустившись к воде, смотрела, как белокурая девчушка лет пяти брала из рук матери кусочки белого хлеба и кидала их в реку, а к угощению наперегонки бросались дикие утки.
— Жаль, у меня с собой ничего для них нет, — вернувшись к Владимиру, сказала Саша.
— Их и так тут закармливают, — с неожиданным раздражением буркнул тот. — Вон какие жирные!
Они прошлись немного вдоль берега и, найдя свободную скамейку, сели.
— Ну, Шурочка, — наконец начал Владимир, — может, поговорим о делах?
— Конечно, — обрадовалась Саша.
— Вы сказали, что догадываетесь, о каких условиях идет речь. Я вас правильно понял?
— Да, я согласна отчислять любые проценты.
— Какие проценты? — опешил Редькин. — Я совсем не это имел в виду.
— Да? А что же? — удивленно спросила Саша и тут же почувствовала, как холодеют кончики пальцев, а недавняя радость улетучивается, как улетучиваются из воздуха все запахи весны, хвои и солнца. Теперь вокруг резко пахло только одеколоном.
— Шурочка, мы взрослые люди. Вам наверняка больше двадцати. Зачем же строить из себя наивную девочку?
— Я вас не понимаю, — растерянно произнесла Саша, хотя прекрасно поняла, что хочет от нее этот человек, но все еще надеялась, что ошибается.
— Милая моя, взять хотя бы “звезд” нашей эстрады. Вы думаете, они пробились благодаря своему таланту?
— Вы сомневаетесь, есть ли у меня талант?
Редькин тяжело вздохнул и закатил глаза, что означало: “До чего же ты глупа, девочка!”.
— Я не сомневаюсь, что он у вас есть, но мне до этого, откровенно говоря, нет никакого дела. Вам нужны деньги, и я готов их вам дать, но не просто так.
Редькин сделал паузу, ожидая вопроса. Но Саша смотрела на него во все глаза и молчала.
“Правда не понимает или прикидывается?” — со злостью подумал Володя.
— Видите ли, — попробовал он объяснить еще раз. — Вы мне нравитесь… в некотором роде… И я хотел бы вас… Я хотел бы, чтобы вы… В общем, чтобы вы провели со мной три вечера. Ну, вы, наверное, поняли, в каком смысле.
Саша сидела неподвижно. Она поняла, в каком смысле. Да никогда в жизни! Ее даже затошнило, когда она представила себе, как эти короткие волосатые руки прикасаются к ее телу. Александра вскочила и бросилась прочь.
Редькин догнал ее и сунул в руку визитную карточку.
— Если надумаешь — позвони, — хмыкнув, сказал он.
Саша с негодованием швырнула карточку на землю. Редькин вновь ухмыльнулся.
