в трупу балета Большого театра. – выдала я как на духу, закрыв глаза.
Повисла тишина. Казалось, даже люди вокруг перестали разговаривать и замолчали. Я вдруг отчетливо поняла одно: если он засмеется – значит, я сойду на следующей остановке и поеду домой. А если нет…
– Я безумно рад за тебя, Люсиль, – его мягкий голос заставил меня вновь поднять голову, – Ты и в школьные годы поражала меня своим талантом. Представляю, как ты выросла за эти пять лет. Кто как не ты достойна стоять на сцене Большого.
Лицо запылало румянцем. Глаза обожгли слезы. Его слова отозвались в каждой клеточке моего тела и взорвались прямо в груди. На секунду мне показалось, что я способна справится абсолютно со всем на свете. Эта мысль помогла собраться.
– Твоя очередь. – напомнила я не без напора.
Взгляд ее глаз, полных слез, окатил меня словно из холодного душа. На миг, совершенно растерявшись, я замер. Неужели сказал что-то не то?
Однако ее выражение лица говорило об обратном. Она вовсе не расстроилась, а наоборот, воодушевилась и собралась. Вот это та самая Люсиль, которую я знал пять лет назад.
Да уж. Целых пять лет прошло с того момента, как мы закончили школу. Я знал, что она хочет поступить в Институт искусств в Санкт-Петербург, и подыскивал там же себе учебное заведение. Однако мои родители оказались против: не пристало ребенку таких успешных и богатых родителей учиться где-то не в столице. И я остался, а она уехала.
Целых пять лет я думал только о ней. Как она? Получился ли у нее наконец тот сложный тройной оборот? Купила ли она себе новые пуанты или все также наивно верит в удачу старых?
Но при всем желании, я не предпринимал попыток позвонить ей или написать. Безгранично уважая ее мечту, я знал, что только отвлеку ее от работы. Но кое-что у меня все-таки было.
Люсиль не знала, но уже на первой неделе нашего знакомства она просто поразила меня до глубины души. Для своего возраста она была очень сосредоточенной, молчаливой и целеустремленной. Сначала мне просто было интересно: чем же это вызвано? Какую тайну она скрывает? Я ломал голову над этими вопросами ровно до того момента, когда однажды не заметил на ее ногах синяки, а на ступнях кровавые мозоли. Все было настолько плохо, что она каждый раз с трудом и через слезы надевала кроссовки на физру. Потом я заметил у нее в рюкзаке пуанты, и все встало на свои места.
Когда мы общались, она говорила только о балете. Честно, изначально мне было все равно на этот балет, мне была интересна именно Люсиль. Но она буквально заразила меня этим. Нет, не балетом. Стремлением и упорством. Я вдруг четко осознал, что тоже кое-чего хочу. А понял я это в пятом классе, когда случайно проходил через спортзал и увидел ее там. Совершенно одна, в полумраке, Люсиль двигалась, словно была самой грациозной девушкой на планете. Ее движения завораживали и захватывали дух, а ведь это даже притом, что никакой мелодии слышно не было: музыка играла у девушки в наушниках. Сам не понял, как это произошло, но в один миг в моих руках оказался телефон и я начал ловить камерой все самые, как мне казалось, прекрасные моменты.
С этого самого мгновения и начался мой личный путь к мечте.
– Я стал фотографом, – ее зеленые глаза расширились от удивления, – Сегодня моя первая выставка, которую я готовил целый год. – не дав себе лишних секунд на передумать, я быстро достал из кармана один пригласительный и протянул ей, – Это тебе. Буду очень рад увидеть тебя там.
Люсиль приняла приглашение и уставилась на него, словно видит перед собой какое-то невиданное животное. Мое сердце замерло: я боялся ее реакции. Догадается ли?
Наконец она подняла голову. Ее глаза горели просто нереально ярким огнем, а губы растянулись в теплой и искренней улыбке. Она не поняла. Мое сердце пропустило удар.
– И когда ты только успел? – восхищенно спросила она, – Я обязательно приду. Обещаю.
В этот самый момент я как никогда сильно ощутил желание сказать ей все. Признаться наконец в том, что чувствую к ней. Но вместо этого я просто кивнул.
– А кому посвящена выставка? Животным?
Эти вопросы, заданные таким невинным тоном, просто выбили из груди весь воздух. Животным? Серьезно?
Конечно, я знал, что она не замечала, но почему-то надеялся, что Люсиль все же чуть проницательнее, чем кажется. Но нет.
– Придешь и сама все увидишь.
Черт, в голосе отчетливо прозвучали нотки обиды. Я быстро посмотрел ей в глаза и выдохнул – она не заметила. Снова.
– Осторожно! Двери закрываются. Следующая станция – «Чкаловская». – объявили на весь вагон.
– Моя остановка.
– Угу, – кивнул я.
Следующие пару минут мы ехали в полной тишине. Наконец вагон начал замедляться. Люсиль вдруг резким движением схватила и сжала мою руку, заставив посмотреть ей прямо в глаза.
– Я обязательно пройду отбор и сразу после приду на твою выставку. Дождись меня там.
Она сжимала мое приглашение так, словно от этого куска бумаги зависела вся ее жизнь. А, может быть, даже не только ее.
– Обещаю, – ответил я прямо вместе с голосом, объявляющим станцию.
Люсиль кивнула и решительно отправилась на выход из вагона. До следующей станции я просидел в полном одиночестве и в полном вагоне.
Направляясь на выход из метро, я решил для себя, что признаюсь ей сегодня же прямо там, на выставке. На выставке, целиком и полностью посвященной ей.
В лицо резко ударил ослепляющий свет фар. На светофоре горел красный. Раздался оглушительный рев шин. А затем глухой удар и крики, которые сначала звучали отчетливо и громко, а затем стали удаляться. За ними исчез и свет.
Она так и не узнает.
