Малфою даже пришла внезапная идея все же пригласить ее, но слизеринец так же мысленно отмахнулся, привыкший всегда сперва обдумывать, потом действовать. И все же она ждала.
— Мы ходим вместе на Заклинания.
Скорее констатация факта, чем вопрос.
— Ну, «вместе» это громко сказано. Скорее делим уроки.
— И на Трансфигурацию.
— Верно.
Он решился посмотреть вправо.
Да уж, она определенно стоит того, чтобы пойти с ней на бал.
Глупые мысли. Странные.
Все знают, что он пригласит Паркинсон.
А она все ждет, чтобы узнать, какого дьявола Малфой вообще от нее хочет.
— Почему один тут сидишь? Не ходил на Турнир?
Из уст когтевранки даже горькое слово «Турнир» прозвучало иначе.
— Не ходил. Не хотелось. Все равно понятно, кто выиграет. Святой Поттер. Для него уже поди именной кубок отливают.
И куда делся весь яд, с которым Драко обычно говорил о Поттере?
Вопреки ожиданиям, Фаррелл рассмеялась. Даже расхохоталась. Драко отметил, как ухмыльнулся левой половиной рта от собственной удачной шутки.
Он же не шутил.
Черт.
Драко задумался, почему он тут вообще сидит, разговаривает. Он же вроде бесцельно бродил и обдумывал свою жизнь. Ну как обдумывал, пытался, зная, что ничего не выйдет. Как сотни других раз прежде, сотни часов, просиженных на скучных уроках, мысли будут печь в черепную коробку изнутри, жизнь будет по-прежнему скучна до зубного скрежета. А ответа не будет.
Все это совсем не в его стиле. В стиле Малфоя язвить каждому красному галстуку, никуда не ходить без своей свиты, без подпевал. Не в его стиле ходить одному, а теперь он и вовсе разговаривает с когтевранкой. И ему это нравится.
Стоп, что?
Нравится, что она смеется с его шутки. Нравятся начищенные туфли. Нравятся волосы. Гладкие и блестящие, не то что отвратительная вечно взъерошенная копна Грейнджер. Нравится ее нос. Он и правда был невероятно красивый. Да что тут таить, минуту назад он подумывал пригласить ее на бал, хотя вовсе не планировал ничего подобного.
Какого Дьявола?
Фаррелл решила развить тему:
— Вот ты скажи, Малфой, — она развернулась к нему, — к слову о Поттере, отчего его так все любят? И вообще тебе не кажется, что его как-то слишком много?
Драко заинтересованно насторожился, ему определенно нравился ход мысли когтевранки.
«Да, черт возьми, да!»
Он сомкнул губы, чтобы мысли не сорвались словами против воли.
— То на первом курсе сначала он самый молодой игрок в квиддич, хотя это вроде как запрещено, да? — продолжила она, попутно загибая пальцы, — то в конце года у него боевая схватка в запретном крыле, в которое вообще никто соваться не должен. На втором курсе он вытворяет эти штуки со змеями, опять все внимание на нем. Потом Тайная комната. И все он то в обмороки падает, то его дементоры с метлы сбивают, то еще что. И теперь вот этот Турнир. Какого черта он вообще туда попал? Есть же правила, между прочим, регламентируемые и контролируемые Министерством!
Драко про себя восхитился тем, как ее мысли совпадают с его собственными на этот счет.
— А может, он вообще участвовать не хотел, — задумчиво предположил Драко. — Если, конечно, сам не кинул свое имя в Кубок ради очередной порции славы и восхищенных глаз. Давай просто представим, что ему не хочется участвовать. Будут брать у него интервью однажды журналисты, спросят о его мнении на счет Турнира и все такое, а он им ответит: «Да вы что, я вообще плевать хотел на это ваш Турнир. Понятия не имею, каким путем мое имя попало, выплюнул Кубок, ну и заставили меня, я вообще спать хочу, отстаньте от меня!»
То ли он слишком смешным тоном произнес последнее предложение, то ли еще что, но Фаррелл засмеялась так задорно, что и Драко заразился этим смехом. И смеялись они так, что у Драко закололо в боку, а когтевранка поспешно вытирала глаза.
— Да, — выдохнула она, — возможно, ты и прав.
Потирая колющий бок, Драко вдруг отметил, что чувствует себя хорошо. Что зубы больше не сводит от наигранной улыбки, от кривой полуухмылки. Что это был его самый настоящий смех, искренний, идущий из глубин организма, а не вызванный сознанием против желания.
— Как думаешь, когда Поттер наконец заведет себе подружку? — внезапно продолжил Драко.
— Понятия не имею. Он бы хорошо смотрелся с какой-нибудь вейлой. Как бы это ни было банально: герой и прекраснейшая девушка рядом. Идеальная парочка. Все бы завидовали. Все парни бы ее хотели. Хотя нет, не все. Хотели бы все, кто старше пятнадцати и те, кто в четырнадцать уже может хотеть…
Теперь уже была очередь Драко смеяться. Доля правды была в ее словах.
На минуту настала тишина. Фаррелл как сидела в пол-оборота к нему, так и осталась сидеть. Драко же смотрел перед собой на уже привычную ему стену коридора. Он все так же был усталый, но усталость уже не чувствовалась так как десять минут назад. В легких кололо от смеха. Да, давно он так не смеялся, очень давно…
Какой-то странный получился разговор. И вся ситуация весьма странная. Но Драко был слишком уставшим, чтобы обдумывать это. Он попытался придумать, о чем думала в это время молчания Фаррелл, но ее вопрос опередил его.
— А ты?
Драко понял, что она смотрела на него все время, пока он пялился в стену.
— Что я? — рассеянно переспросил он.
— Хотел бы себе девчонку-вейлу? — пояснила она. — У тебя был такой задумчивый вид. О ней наверняка думал сейчас?
Он повернулся к когтевранке.
Насколько хороши могут быть девчонки в четырнадцать лет?
Довольно маленькая цифра, чтобы оценить их красоту по достоинству.
И Драко не видел в этом смысла, пусть она и позволила себе смотреть на него так долго.
— Вряд ли, — ответил он, стараясь не слишком много тянуть с ответом. — Она для меня была бы слишком хороша.
— Слишком хороша? — ахнула Фаррелл. — Неужели сам Драко Малфой говорит эти слова? — она улыбнулась, смотря на него.
— Мы же решили, что вейла по статусу Поттеру суждена, — ответил Драко. — А то когда нам будет по тридцать, поскольку вейлы стареют медленнее, я буду для нее слишком старым, седым и некрасивым.
Фаррелл снова рассмеялась.
Драко невольно отметил, что она в чем-то похожа на него самого, поскольку Драко имел привычку мысленно все сравнивать в довесок к уже изрядно надоевшей привычке постоянно что-то обдумывать. Казалось, такой образ жизни с обилием мыслительных процессов привел к тому, что Драко мог бы мозгами откупоривать бутылки сливочного пива.
И в данный момент объектом сравнения и анализа невольно оказалась когтевранка. Драко давно уже научился улавливать разные мелочи, избегая прямого взгляда, что уберегало от необходимости пялиться.
И они правда были похожи.
Не внешностью, конечно.
Внешне слизеринец и когтевранка отличались практически кардинально хотя бы цветом волос и глаз, а когда она не улыбалась, ее лицо принимало довольно сдержанное выражение, и тогда нельзя было прочесть ни одной эмоции.
Но эти внешние различия уравновешивали хорошо очерченные скулы, худое немного вытянутое лицо и почти такой же, как у самого Драко, острый подбородок. И самый красивый нос из тех, что ему доводилось видеть.
Ее прямые волосы, несмотря на пребывание на улице, выглядели свежо и приятно. И смех у нее был такой заразительный и красивый, не то что ржание некоторых сокурсниц Драко. Движения отлаженные, улыбка лучезарная и хорошо поставленная, как будто девушка тренировала ее перед зеркалом много часов, пока не добилась идеала.
Одежда хорошо подобрана, рубашка без единой складочки.
Драко не позволял себе выйти в помятой одежде, поэтому с одобрением отметил это в девушке.
Конечно, Драко встречал красивых девушек. Красивых даже для возраста в четырнадцать лет.
Да та же Астория, с которой ему светил брак.
Эта аристократическая осанка, манеры, воспитание у других бы вызвали исключительно положительные эмоции. Но Астория была пресная, словно ломоть постного хлеба, и вызывала у слизеринца лишь скуку до боли в голове. С ней он не смог бы так же поговорить, как с когтевранкой. Ничего.
