Глава 2
«Какие они оба хорошие. Интересно, как чувствует себя Пётр из-за своей проблемы… Считает несчастнейшим из людей? Или, наоборот, находит во всём положительное? Часто можно видеть людей с изъянами, которые искренне улыбаются каждому дню и любимым друзьям; и здоровых людей, сокрушающихся, жалующихся и плачущихся похлеще калек, даже не подозревая, как трудно тем… другим. И я порой так себя жалею, когда происходит не то, чего я желаю. А теперь так стыдно!.. Как я могу позволять себе это? Надо прекращать!» — думала Станислава, поднимаясь по ступенькам в квартиру к братьям. Она плакала, как плачет человек, понимающий, что долгое время был не прав, несправедлив, что всё время жил с закрытыми глазами.
Олег открыл ей дверь. Станислава быстро разделась и прошла в комнату Петра.
— Надеюсь, пирожные вам понравятся!
Пётр сидел у компьютера и рассматривал картинки — живопись французских классиков. Он застеснялся девушки, и начал поспешно закрывать все «окна», чтобы она не поняла, чем он увлекается.
— Зачем же вы закрываете? Такие красивые картины. Я многие из них видела. И собрала, сохранила на компьютере. Но больше всего у меня картинок с платьями разных эпох. Они восхитительны! — воодушевленно говорила Станислава, вспоминая всё мечтательным взглядом.
— Спасибо за пирожные! И за понимание. У меня теперь появился друг по интересам.
— Вы думаете, что коллекционирование такого рода картинок больше подходит девушкам?
— Нет. Я не мыслю так узко. Но, наверно, некие стандарты общество нам предъявляет, — улыбнулся Пётр.
— Но есть же у людей и вкусы!
Он посмотрел на неё с доверием, а потом прикрыл глаза от удовольствия.
— Станислава, вы мне симпатичны! — серьёзно признался Пётр.
— Благодарю! — торжественно и радостно произнесла она, всё ещё пребывая в состоянии грусти и полноты чувств.
Пётр подъехал к ней и спросил сочувственно, рассматривая её лицо:
— Что-то случилось?
— Нет! Вернее, да… Пётр, я не хотела бы вас обидеть нескромностью и бестактностью. Но, скажите, вы счастливый человек?
Он ответил не сразу, немного поразмыслив:
— Думаю, счастливый. Мне повезло, что я родился в любящей семье, окружен заботой. Что нет рядом со мной равнодушия и грубости. А вот, если бы родители отдали меня в детский дом или куда-либо ещё… Но, возможно, я всё равно был бы удовлетворен судьбой. Мы же не знаем, что было бы, если… Не дано заглянуть на другой возможный путь, чтобы мы не стали равнодушными или не сошли с ума.
Станислава слушала Петра, не шелохнувшись, но ничуть не удивлялась. Она, как будто чувствовала, что он никогда не позволит себе жаловаться, никогда не позволит мужеству покинуть себя.
— Знаете, Пётр, возникает ощущение, что вы с помощью родных, но, по большому счёту, сами воспитали себя. Я вас не оцениваю… Мне просто захотелось сказать, что вы сильный. Мои комплименты на поверхности души. И сегодняшний день проходит чудесно только благодаря вам. Теперь занимайтесь любимыми делами. Но не сидите много. Это вредно даже людям со здоровыми ногами, — душевно произнесла Станислава.
— Я хочу стать вашим другом и преданным защитником! — с восторгом сказал Пётр. — Хочу видеть вас. Разговаривать с вами. Олег редко приводит друзей. Тем более, девушек. Да ещё и близких мне по духу. Я не вправе просить родных сидеть со мной, но иногда так одиноко. Человек не может жить без других людей. Мы так задуманы…
Почему-то ловя слова Петра, Станислава представила, как он целыми днями смотрит картинки, смотрит в окно, читает книги, а по ночам тихо плачет от душевной усталости и одиночества. И всё это происходило, каким бы счастливым он себя не считал.
Не задумываясь, какое впечатление произведёт, и как заденет глубокие личные переживания, она спросила:
— Вы плачете по ночам?
Но Пётр ответил, не сопротивляясь и не боясь показаться размазнёй:
— Бывает… И не только по ночам. Это о чём-то говорит?
— О том, что у вас живая душа. Берегите её.
— Спасибо! — он взял её руку и сжал в своих ладонях, а потом горячо и нежно поцеловал, вкладывая в поцелуй всю признательность и неистраченные эмоции.
Станислава испытала гамму чувств, которую не стоит описывать словами. Она покраснела, взглянула на Петра пылко, ощущая телом и душой энергию красивого поцелуя.
— Вы не из нашего времени! Вы принц, рыцарь, джентльмен и волшебник! — сказала она, погружаясь в свои вечные мечты о других временах. Ещё раз улыбнулась растроганному и радостному Петру, а потом покинула его комнату, чтобы, наконец, заняться непонятными заданиями, но больше обниматься с мечтами.
Когда Станислава ушла домой, Пётр сидел в своей комнате грустный. Он даже не представлял, что может так по кому-нибудь скучать. Наверно, потому что никогда не испытывал столько приятных переживаний. Он хотел было взять книгу, которую недавно начал читать, и снова погрузиться в прекрасно написанный мир исторического романа, но книга лежала в его руках лишним грузом. Он её даже не открыл.
«Там всё равно ничего не будет написано обо мне, о моей жизни… Там будут мелькать чужие судьбы, чужие диалоги. Они лишь помогают мне, потому что в действительности, в моей реальности диалогов так мало. Надеюсь, Стасе (почему-то он разрешил себе так нежно её называть) понравилось со мной общаться, как и мне с ней!..» — думал он, нервно прикасаясь пальцами к острым уголкам книги, и встревоженными глазами вспоминал сегодняшние мгновения, проведенные с новым другом.
«Хочу снова быть рядом с ней! Хочу слышать её комплименты, видеть неравнодушные глаза. А её манера говорить! Неужели возможна такая радость от общения с человеком?! Наверно, я похож на ненормального, который кричит «Эврика», когда остальные всё уже нашли и поняли до него» — урывками мыслил Пётр — человек, привыкший многие свои открытия делать как бы про себя, только наедине с собой. Часто это происходило с помощью его мысленных диалогов. Он сам задавал себе вопрос, сам искал ответы на него, сам себе отвечал… Пародия на общение. Вместо письменного — внутренний дневник.
Тяжело вздохнув и не менее тяжело выдохнув, он небрежно прислонил к сердцу книгу, закрыл глаза и произнес вслух:
— Как надоело думать с самим собой!
И откинув голову на спинку кресла, вечно его сопровождавшего, Пётр расслабился и попытался представить лицо Стаси, которое ему так хотелось запомнить. Но это не получилось сделать после единственной встречи. Пётр продолжал искать её необычные голубые глаза. А находил лишь тепло, исходящее от них. И это тепло согревало сердце.
