Пётр не знал, что его реплику услышал проходящий мимо его комнаты Олег. Последний, в свою очередь, взволнованно следил за братом в полуоткрытую дверь. Олег хотел понять, что происходит с Петром. Он негромко постучал в дверь.
— Можно?
— Да… Заходи, — вяло откликнулся Пётр.
— У тебя всё нормально? Ты ничего не говорил?
Пётр начал вспоминать, что он непроизвольно сказал вслух.
— Говорил?.. Может, какую-нибудь фразу из книги. Я и не вспомню уже, ответил он с фальшивой улыбкой.
— Тогда я помогу тебе лечь. Пора спать.
— Хорошо.
Олег поправил подушку на кровати, отложил одеяло в сторону, чтобы Пётр нормально лёг. Пристав на руках, Пётр с трудом сам пересел на кровать. Олег помог ему передвинуться, чтобы тот удобно расположился, а потом накрыл брата одеялом.
— Что-нибудь нужно?
— Да нет. Спасибо. Разве что, посиди со мной немного, если можешь, — попросил Пётр, в тайне надеясь, что Олег расскажет что-нибудь о Стасе. — Она тебе ничего не сказала, когда уходила?
— Кто? Станислава? Сказала.
— Что?
— Что будет рада к нам приходить, когда сможет. Но тебе она передала, что это будет очень редко. Из-за учёбы. Ей было жаль это говорить.
— Спасибо, что передал. Приятно, что меня так выделили. А что редко, правда, жаль… Ты видишь её часто!
— Она тебе понравилась! — улыбнулся Олег.
— Да. Очень хорошая девушка.
— Могу сказать то же самое. Она добрая, но очень своеобразная.
В этот момент Пётр ощутил какое-то новое чувство.
— Может, я ревную, но мне не нравится, когда ты говоришь о ней, как будто очень близко её знаешь.
— Я думаю, что ты сам захотел, чтобы я много говорил о ней.
— Верно! Но такое ощущение, что мне хочется одному говорить о ней. Я не понимаю, что со мной.
— Да ладно! Проспись, и всё пройдет. Завтра всё будет понятнее. Или другие мысли придут.
— Можно последний вопрос? Станислава нравится тебе как подруга или как девушка? Какие у неё к тебе чувства?
«Так-так!» — весело подумал Олег.
— Мы друзья. Не больше. Простая взаимная дружба.
Конечно же, Пётр хотел засыпать Олега вопросами и дальше, но он помнил об обещании «последнего вопроса».
Они пожелали друг другу «Спокойной ночи», и Олег ушёл в свою комнату.
Потом к Петру на несколько минут зашла мама, чтобы расспросить его обо всём понемногу и поговорить. Удостоверившись, что всё в порядке, она тоже пожелала ему хороших снов и пошла дальше заниматься своими делами.
А Пётр уснул с новым вопросом: «Любит ли Стася кого-нибудь? Или пока её сердце принадлежит только ей?..».
А Станислава в этот вечер сидела в своей комнате с кошкой Маркизой. Она очень любила её. Маркиза иногда отвечала ей взаимностью, насколько могла это делать красивая, ленивая и своенравная кошка. Станислава относилась к ней, как к экзотическому животному, а не как к члену семьи, который является всего лишь домашним питомцем. Все теплые взгляды и нежные прикосновения она дарила Маркизе. Их отношения давно скрепились обоюдной привязанностью. Поэтому Маркизу всегда можно было видеть именно у Станиславы, а не по другим местам в квартире. Станислава никогда не могла понять, откуда у неё столько тепла и любви к прекрасному животному. Не могла понять, потому что жила с отцом, любящим её, но никогда не проявлявшим чувств явно. Матери у неё не было. Та когда-то встретила другого мужчину и отказалась от дочери, чтобы начать новое романтическое приключение освобожденной от всех проблем и препятствий. Большего Станислава не знала. И не хотела знать. Ей было достаточно данной информации. Естественно, она понимала, что её случай редкость, что чаще детей оставляют отцы, а не матери, у которых сразу или позже просыпается материнский инстинкт и любовь. Станислава не строила догадок, не теряла на бесплодных выводах своего драгоценного времени. Да, именно драгоценного, потому что она серьёзно относилась к этой загадочной, ценной и до конца не изученной категории, посредством которой всё идёт своим чередом.
Отношения у них с отцом были простые, надёжные и спокойные. Его работа хорошо их обеспечивала. Станислава училась, вернее будет сказать, делала вид для преподавателей, что учиться и выполняет их задания. Но чаще она их вовсе не делала, а потом у кого-нибудь списывала. Сама она старалась только тогда, когда понимала, а над другим не заморачивалась.
Она была сверхромантичной, сверхчувствительной и сверхмечтательной натурой, воображение которой днём и, особенно, ночью было переполнено образами, ситуациями, ощущениями и диалогами. Ей не хотелось жить только в этой реальности. Она с детства создавала для себя и своих героев самые разнообразные миры, селила их в другие времена. Больше всего она любила создавать необычных, добрых и умных людей, которые своей оригинальностью и мудрыми целями затмевали свои недостатки и проступки, ибо она никогда не стремилась к идеальности, в которую хотела верить, но не могла, что считала правильным выбором. Она знала, что никогда нельзя верить в идеальных людей. Их нет. Так зачем же себя постоянно разочаровывать, как делал это Диоген Синопский, искавший днём с огнём Человека?..
Станислава не просто мечтала. Она делала свои мечты видимыми. Это была маленькая, добрая писательница романов, которые надеялись когда-нибудь встретить читателя, понявшего их.
Отец знал, что учёба её совсем не занимает. Он видел, как любит проводить время Станислава и никогда не попрекал её, не давил и не лишал всего этого даже намёками. Он даже с какой-то стороны был рад тому, что она сама может развлечь себя и знает, что ей нужно, потому что ничего не мог ей дать. Он чувствовал, что уход жены сильно его опустошил. Если для кого-то это была потеря, от которой легко вылечиться, то для него — это была настоящая драма, которую он не отпускал всю жизнь. Он несильно любил жену, но относился к группе людей, живущих шаблонно: если женишься — то на всю жизнь. И тот резкий жизненный поворот вышиб его на обочину.
Станислава общалась с отцом также мало, как и он с ней. Наверно потому, что в молодости это не так волнует. Они обращались друг к другу только тогда, когда была необходимость. Жизнь без матери и женщины научила её быть самостоятельной и хозяйственной. Её не нравилось трудиться, но приходилось.
Так что со всей смелостью можно сказать, что Станислава не знала ни своей матери, ни отца.
Сегодня она написала очень мало. Ей было не до этого. Она смотрела на мирно спящую и довольную Маркизу, которой было так удобно на подаренном ей Станиславой месте — мягкой тумбочке между двумя книжными полками.
