По правде говоря, они мне очень нравятся, но найти невинную девственницу в Лондоне — всё равно, что найти горшок с золотом на конце радуги. Невозможно, блядь.
Всё же, она почти то, чего я хочу. Немного неуверенная, нервничающая, и… она поднимает взгляд, и мой член проявляет несомненный интерес — о, да, осуждающая. Она ненавидит то, что происходит вокруг неё.
С ней будет непросто.
Я подзываю бармена, и он приносит виски со льдом. Киваю в знак благодарности и сажусь на свободное место возле брюнетки.
— Ты не выглядишь счастливой от того, что находишься здесь.
Её голова дёргается, как будто я ткнул в неё электрошокером. Её глаза блуждают по чертам моего лица и расширяются, когда останавливаются на моём шраме.
— Моя подруга с твоим… другом, — она пьёт своё пиво и ковыряет пальцами этикетку.
— Он не мой друг, — говорю я.
— О. Прости.
— Не нужно извинений.
Я смотрю на неё и сдерживаю улыбку. Она так чертовски нервничает. От этого мой член становится твёрже, чем когда-либо за долгое время.
Затем она делает кое-что странное. Она смотрит на часы на запястье. Это быстрое движение. Мимолётный взгляд, после которого её запястье возвращается под барную стойку, пока другой рукой она ковыряет пивную этикетку. Выделяются две вещи. Во-первых, этот взгляд был не нервным, а деловым. Во-вторых, она носит часы Cartier, которые, если только это не подделка, стоят кучу денег.
Она, блядь, проститутка?
Я убью Павла, если он нарушил мои правила и зашёл слишком далеко, пригласив на ночь проституток. Нам сейчас не нужно это дерьмо. Совет директоров законной части нашей компании уже дышит в затылок моей семье.
Она смотрит на меня, нервная и неуверенная, и я действительно смотрю на неё в ответ. По-настоящему воспринимаю её. Язык её тела говорит о неуверенности, но её глаза — в них нет страха или нервозности. Они закалены.
Я придвигаюсь ближе.
— Кто заплатил тебе?
— Что? — она моргает, глядя на меня, будто ей дали пощёчину. — Заплатил мне?
Отличная игра.
— Да. Чтобы быть здесь и изображать из себя маленькую мисс Невинность.
Теперь она смеётся.
— Никто не платил мне, Нико.
Она знает моё имя. Что за хрень?
— Я фанатка. Это была небольшая игра, потому что мне нравится притворяться невинной маленькой мухой, попавшей в паутину большого, плохого паука. Ты — самый большой и самый плохой из всех. Как я уже сказала, я твоя поклонница.
Теперь она направляется на опасную территорию.
— Что, чёрт возьми, это значит? — вряд ли я рок-звезда, так что это странный выбор слова с её стороны.
— Мне нравится твоя работа. Я нахожу её… захватывающей, — она наклоняется ближе. — Твой большой друг, в данный момент трахающий мою подругу, рассказал мне, что тебе нравятся… немного более состоятельнее, чем я. Немного паиньки2. Так что я решила сыграть роль.
— Ты хочешь сказать, что ты и твоя подруга — фанатки преступных группировок? Это ниша для фанатов.
Она пожимает плечами.
— Я работаю на Картера Джонсона. На самом деле, он хочет, чтобы я была в офисе в шесть утра, так что я не могу задерживаться допоздна сегодня. Или я могу превратиться в тыкву.
Картер Джонсон. Что ж, это интересно. Он ещё не на моём уровне, но старается. Он также не входит в нашу прямую сферу деятельности, так что не является конкурентом. Тем не менее, её присутствие здесь означает, что она может быть шпионкой.
— Я не шпионю за тобой, — смеётся она, будто читает мои мысли. — Картер не интересуется, что у тебя есть, или чем ты занимаешься. Он хочет расширить сферу азартных игр. Можно получить много прибыли, наживаясь на тех, кто готов бросить всё на последнюю ставку, — она надувает свой красивый ротик и снова ковыряется в этикетке. — Даже так, его рынок сильно отличается от твоего. У тебя казино высокого уровня, у нас — низкие ставки. Вы ни в коем случае не конкурируете.
Её рука скользит по горлышку бутылки, поглаживая его, пока не упирается в основание, а мизинец проводит по потёртому дереву барной стойки. Ногти у неё короткие, аккуратные, бледно-розового цвета. В голове мелькает образ этих пальцев, ласкающих мой член, и я наклоняюсь ближе.
— Так ты моя фанатка, почему? Тебе нравится моя торговля драгоценными металлами?
Она смеётся, и этот смех глубокий, гортанный, и сексуальный.
Ладно, может то, что она не маленькая мисс невинность не так уж и плохо. Сегодня я так заряжен адреналином, что было бы плохой идеей лечь в постель с девственницей. Но эта девушка знает, чего хочет.
— Не-а, — говорит она, пожимая одним плечом. — Это скорее шрам, глаза, тело. Я видела тебя здесь. Мне нравилось то, что я видела. Когда Мисти, — та, что прыгает на члене твоего вышибалы, начала возиться с ним, я спросила, можно ли мне присоединиться однажды ночью.
Её глаза расширились, когда она увидела мой шрам вблизи, и я воспринял это за страх, хотя, вероятно, это было что-то другое.
— Здесь шумно и неприятный запах. Хочешь пойти куда-нибудь, где потише? — это отстойная фраза, но рыбка была у меня на крючке до того, как я узнал, что собираюсь рыбачить. Сейчас мне не нужна хорошая наживка.
— Да.
Просто. Легко. Прямо. Почему бы мне не делать так чаще? Вместо заносчивых стерв, к которым у меня, похоже, странная склонность.
Мне нравятся избалованные и богатые, но сегодня я собираюсь повеселиться с…
— Как тебя зовут?
— Пиппа.
— Пойдём, Пиппа, — я соскальзываю с барного стула и протягиваю руку.
Она принимает её и улыбается.
Глава 2
Нико
Тонкая струйка пота стекает по моей коже, когда я двигаю бёдрами.
Пиппа стоит перед зеркалом в полный рост в углу комнаты, облокотившись на антикварный французский столик у изножья моей кровати. Её лицо краснеет, когда она видит в зеркале как мы трахаемся.
Я наматываю её волосы на кулак и крепко натягиваю их над кожей головы.
— Блядь, да, — кричит она.
Я лениво шлёпаю её по заднице, и смотрю, как она покачивается, затем делаю это снова, любуясь покраснением её кожи.
Мы находимся в холостяцкой квартире, которая есть у меня в городе, и здесь нет ничего, что могло бы пригодиться её боссу, даже если она шпионит за мной. Вряд ли, ведь это было бы равносильно желанию умереть.
Интересно, что подумает Картер Джонсон о том, что одна из его подчинённых трахается с другим боссом.
Эта мысль заставляет меня ухмыльнуться.
— С чего ты смеёшься? — спрашивает Пиппа, задыхаясь от глубокого толчка.
— Мне интересно, что бы Картер сказал на это.
— Он счёл бы это слегка забавным.
— Может, он бы ревновал. Возможно, он сам хотел бы попробовать тебя.
— Нет. Картеру нравятся парни. Он с гораздо большей вероятностью захотел бы попробовать тебя, Нико.
Я откладываю эту информацию, и на краткое мгновение задумываюсь о том, чтобы покопаться ещё, но затем её руки так сильно сжимают стол, что костяшки пальцев белеют. Её тугая киска пульсирует вокруг моего члена, и она прижимается ко мне, из-за чего я теряю ход своих мыслей.
Отпуская напряжение, беспокойство о дерьме, которое происходит с нашим бизнесом, раздражение на Павла за то, что он в открытую трахает девочек в клубе, я перестаю сдерживаться и трахаю её сильнее и быстрее.
В зеркале мы похожи на двух животных, а не на цивилизованных людей, и от этого зрелища я окончательно теряю самообладание, когда наполняю презерватив.
Целуя её в плечо и шлёпая по заднице, я вытаскиваю член из Пиппы и прохожу в ванную комнату, где избавляюсь от презерватива, затем пью воду из-под крана.
— Могу я принять душ? — спрашивает Пиппа.
— Нет. Мне нужно идти, — говорю я.
— Что? Ты выгоняешь меня? Это мудацкий поступок3, — она права, но раз уж я кончил, то хочу, чтобы она ушла. Мне нужно разобраться со многими вещами. Можно было бы ей об этом сказать, но я не люблю привязывать к себе людей таким образом. Это слабый, жалкий ход. Лучше быть честным и дать им понять, что всё кончено.
