Джош, должно быть, чувствует на себе мой взгляд, потому что не проходит и десяти секунд, как он поворачивается и встречается со мной взглядом через барную стойку. В животе снова зарождается тошнотворное чувство, из-за чего слезы застилают зрение. Его взгляд пуст и безразличен, и это снова ранит меня.
Но потом ощущаю прикосновение губ к своей щеке; теплых и немного шершавых из-за бороды. Я поворачиваю голову в его сторону, и Ник ловит мой рот в поцелуе прежде, чем успеваю запротестовать или спросить его, какого хрена, по его мнению, он делает. Не то чтобы это имело значение, потому что у него мягкие губы, и, Боже, я хочу, чтобы он не останавливался. Мне все равно, что он незнакомец и что я встретила его, когда плакала из-за своего бывшего, потому что этот поцелуй — это все. Это и есть тот самый поцелуй. Это тот поцелуй, который заставляет тебя осознать, что ты упускал всю свою жизнь из-за того, что тебя не целовали до безумия.
Его рот открывается, и наши глаза встречаются. Думаю, это самая эротичная вещь, которую я когда-либо делала, — целоваться с незнакомцем, пока мой бывший смотрит на меня с открытыми глазами. Его карие глаза смотрят в мои, и его зрачки расширяются, посылая волну вожделения вниз по моей спине. Его язык скользит, по-моему, и я позволяю ему, наслаждаясь его вкусом, похожим на виски, с легким привкусом мяты. Он нежно прикусывает мою нижнюю губу, и я подавляю стон.
— Вот так, — говорит он, резко отстраняясь, оставляя меня падать вперед на стуле. Он снова подмигивает и ставит передо мной мой напиток. — Теперь последним воспоминанием, которое у него останется о тебе, будет наблюдение за тем, как ты таешь в объятиях кого-то другого.
Глава 2
Ник
Она смотрит на меня застенчивыми, но полуприкрытыми глазами, которые превращают мой и без того твердый член в камень. Я слышал, как она через дверь ванной говорила о себе гадости, пока плакала, и, хотя говорил себе, что это просто сработал отцовский инстинкт, это явно было неправдой. Я не хотел целовать своих детей так, как только что поцеловал Холли. То, как хочу целовать ее снова и снова.
Господи, она определенно достаточно молода, чтобы быть моим ребенком. Если я правильно догадываюсь, она должна быть как минимум вдвое моложе меня. Ее взгляд перемещается с меня на свой бокал, когда она поднимает его и осушает одним глотком. Я почти не добавлял в него спиртного, не желая, чтобы она сидела здесь и напивалась из-за придурка в углу.
Я не позволяю себе думать, что это потому, что хочу, чтобы она была трезвой для того, что желаю с ней сделать, как только смогу выгнать всех отсюда через час. Это определенно не потому, что подумываю о том, чтобы попросить ее остаться… со мной.
Блядь.
Я наблюдал за тем, как парень справился с ситуацией, сначала все отрицал, а затем увидел, как изменился язык его тела, когда он признал это. Все происходило на глазах у всей его группы друзей, и если то, как они отреагировали, было чем-то необычным, то они очень четко знали или, по крайней мере, подозревали.
— Итак, Ник, — говорит она, пододвигая стакан обратно ко мне и показывая жестом, что хотела бы еще. Похоже, на какое-то время девушка оправилась от смущения. Начинаю думать о других способах добиться такой реакции. — Ты всегда так делаешь? Это что, типа, твоя фишка?
— Моя фишка? — спрашиваю, снова наполняя ее бокал. Я посмеиваюсь над ней, не в силах ничего с собой поделать, когда ее внутренняя нахалка выходит поиграть.
— Ты знаешь, — говорит она, указывая на мое тело. — Совершенно сексуальная незнакомка, пойдем со мной, и я поцелую тебя, глупышка. — Она имитирует мой голос, а я просто смотрю на нее и улыбаюсь.
Боже, сколько всего хочется с ней сделать.
— Думаешь, я сексуальный? — Она краснеет и, прищурившись, смотрит на меня.
— Обычно нет, — говорю ей, двигаясь дальше и избавляя ее от страданий. — Но подумал, что сделаю исключение для миссис Клаус, учитывая, что сегодня Рождество.
— Дух отдачи.
— Именно.
Я опираюсь руками о стойку и наблюдаю за тем, как вздрагивает ее горло, когда она осушает напиток, который ставлю перед ней.
Мой взгляд скользит вниз по ее телу, мне нравится, как краснеет ее кожа каждый раз, когда она ловит мой пристальный взгляд. Ее груди приподняты и сведены вместе, благодаря корсету, который на ней надет, и с каждым глубоким вдохом кажется, что они так и просятся наружу. Хочу протянуть руку через стойку и освободить их, поглаживая и пощипывая идеальные соски, я знаю, что они прячутся там.
Когда у меня в последний раз был секс на одну ночь? Я уже слишком стар для этого дерьма, но позволяю своему воображению блуждать, представляя, как проведу с ней ночь. Образ ее милого личика, смотрящего на меня снизу вверх, когда она опускается на колени у моих ног, вспыхивает в сознании. Мой член болезненно пульсирует под молнией джинсов.
— Ты пялишься, — говорит она, возвращая мой взгляд к своему пылающему красному лицу.
— Неужели?
— Да. Видишь что-то, что тебе нравится? — спрашивает она, и ее голос сочится сарказмом.
— Я вижу много вещей, которые мне нравятся, — говорю ей, наслаждаясь тем, как ее глаза становятся больше от удивления. Я наклоняюсь к ней ближе, наблюдая, как расширяются ее зрачки и учащается дыхание. Надеюсь, что парень в углу наблюдает за нами. Интересно, смог ли он заставить ее чувствовать себя так же? Она мокрая? Чего бы, черт возьми, только не отдал, чтобы попробовать ее на вкус.
— Как насчет воды? — спрашиваю ее, указывая глазами на напиток рядом с ней. Может, там и не так много алкоголя, но в подобной ситуации трудно подавить свои доминирующие инстинкты.
Ее рука дрожит, когда она снова подносит бокал к губам и допивает его, прежде чем ответить:
— Давай.
Когда протягиваю ей стакан с водой, краем глаза улавливаю движение. Поднимаю глаза и замечаю, что он направляется к нам. Даже не задумываясь, я обхожу бар и оказываюсь между ним и ней прежде, чем он успевает до нее дотянуться.
— Что…? — Я слышу, как она спрашивает, когда понимает, что происходит. — О, черт возьми, Джош, — говорит она, пытаясь оттолкнуть меня с дороги. Забавно, она думает, что может это сделать. Я бывший морской пехотинец, и ни за что на свете ни один из них не пройдет мимо меня. Но то, как ее руки согревают мою кожу сквозь фланель, отвлекает. Бросаю на нее взгляд через плечо, и она закатывает глаза, возвращаясь к воде.
— Кто ты, черт возьми, такой? — спрашивает меня Джош, пытаясь попасть мне в лицо, но не дотягивает на полфута.
— Явно не тот, с кем бы ты хотел пререкаться, малыш. Оставь юную леди в покое.
Я слышу, как Холли фыркает у меня за спиной.
— Я бы послушала его, Джошуа! — поет она мне через плечо. — Он владелец бара, и вышвырнет тебя и твою лживую, мошенническую задницу вон!
Ладно, она пьяна.
— Пей свою воду, — кидаю через плечо.
— Не указывай ей, что делать, чувак.
Я возвращаю свое внимание к Джошу и наклоняю голову набок. У этого ребенка серьезно есть желание умереть, потому что мой гнев — это зверь, которого трудно контролировать, когда он выходит наружу. И он хочет поиграть с ним. Я делаю шаг к нему, достаточно близко, чтобы наши тела соприкоснулись, если кто-то из нас будет дышать слишком глубоко. Чувствую, как ее маленькая ручка обхватывает мой бицепс, и его глаза находят ее.
— Иди домой, малыш, — говорю ему, ухмыляясь сверху вниз. — Мы все равно скоро закрываемся. Оставь ее в покое. Я прослежу, чтобы она добралась домой. — Я не думал об этом, прежде чем сказать, но это правда. Я позабочусь о том, чтобы она благополучно добралась домой. Возможно, сначала немного повеселюсь с ней.
— Я знал, что ты была гребаной ошибкой, — выплевывает он в нее, и я чувствую, как она отшатывается, словно эти слова ужалили ее. — Гребаная шлюха, — бормочет он напоследок.
