— Как красиво! — сказала Сара, глубоко вздохнув.
Алекс кивнул, наслаждаясь пряным ароматом духов Сары еще больше, чем свежим ночным воздухом.
— Этот вид немного напоминает мне Лос-Анджелес, только здесь воздух чище. Я бы не прочь вернуться сюда, когда спадет жара, и пожить здесь в палатке.
— А ты не хотел бы просто пожить здесь — то есть в Финиксе? — спросила Сара.
— Тогда летом мне придется убираться отсюда подальше.
— Ну, здесь не так уж плохо, — заспорила Сара, — к тому же здесь низкая влажность.
Алекс засмеялся:
— Сто десять градусов по Фаренгейту все равно остаются ста десятью… Я вырос в Портленде, в Орегоне, и, когда температура выше семидесяти, для меня это жарко.
Сара посмотрела на Алекса, чуть-чуть наклонив голову, и тихо сказала:
— Расскажи мне о своей семье.
Алекс ответил не сразу. В этой просьбе было не только желание поддержать разговор, хотя она и сказала это так непринужденно. В ее словах был настоящий, неподдельный интерес: чувствовалось, что ей необходимо знать.
Алекс повернулся и сел спиной к дверце: так ему было удобнее смотреть на Сару. Наполовину скрытая тьмой, с волосами, посеребренными звездным светом, она вновь казалась нереальной.
— О моей семье? — переспросил он. — Обыкновенная среднестатистическая семья. Мой отец — инженер, мама — учительница младших классов. Марк, старший брат, занимается воспитанием дочерей. Младший брат, Фил, служит в военно-воздушных силах. Моя единственная сестра Линдси — психолог.
— Она ждет ребенка?
— Да, — Алекс улыбнулся, — действительно ждет.
— Расскажи мне о ней.
— Что тебе о ней рассказать?
Сара пожала плечами, как бы извиняясь этим движением за свой вопрос.
— Вы с ней много пережили вместе.
Алекс открыл рот, потом снова закрыл его.
— Тебе звонил Эллис?
Не отвечая, Сара смотрела в одну точку, и Алекс ощутил суеверный трепет. Он никогда не рассказывал ей о Линдси. Ему всегда было трудно делиться с кем-нибудь такими вещами. Но по выражению лица Сары Алекс понял: она знает. И понимает все, хотя он еще не произнес ни слова.
Алекс никому не рассказывал о том, через что пришлось пройти Линдси, потому что это никого не касалось. Но с Сарой все было иначе. И, начав говорить, Алекс почувствовал, что его рассказ странным образом сближает их.
— Мы с Линдси всегда были очень близки. Мои друзья были ее друзьями, мы поверяли друг другу свои секреты. — Алекс замолчал на минуту, потом продолжил: — Линдси однажды уже была замужем. У ее мужа, Патрика, было множество проблем, и Линдси взваливала их все себе на плечи. Такой уж она человек. Патрик погиб в автокатастрофе. Он умер у Линдси на руках. Машину в тот день вела она.
Воспоминания, казалось оставшиеся в прошлом, ожили. Алекс вновь услышал тот страшный телефонный звонок поздним вечером, почувствовал запах спирта и крови в приемном покое больницы, увидел Линдси с остановившимся взглядом, с ледяными дрожащими руками, ощутил гнетущую тишину в ее доме в течение следующих дней.
— Она многое пережила вместе с Патриком, — сказал Алекс, по-прежнему пребывая во власти прошлого, во власти горя Линдси, ее отчаяния и чувства вины. — Его смерть подкосила Линдси. Мы чуть не потеряли и ее тоже.
Алекс почувствовал, как его руку накрыла ее теплая ладонь. Ее глаза, полные сострадания, смотрели на него.
— Так вот как все было, — прошептала она, — этого я не знала. Это ужасно.
Сжав ее руку, Алекс улыбнулся. Удивительно, как легко он рассказал все Саре, как легко разделил с ней свой ад.
— Да, — тихо сказал он, — это было ужасно.
Его воспоминания балансировали на грани тьмы и света, и в конце концов остановились на том моменте, когда он стоял позади Линдси и Джейсона, ее второго мужа, в день их свадьбы. Наступило успокоение, и это была заслуга Сары, ее успокаивающего взгляда, ласкового поглаживания ее пальцев.
— Теперь твоя очередь рассказать о семье, — сказал он.
Сначала Алекс решил, что Сара не расслышала его слов. Казалось, она до сих пор в плену его прошлого и переживает за него. В конце концов она отняла у него свою руку и расправила складки на юбке.
— О какой семье? — спросила она. — О той, в которой я жила, когда была хиппи?
— О какой хочешь, — состроил гримасу Алекс, — конечно, ты могла бы рассказать мне о своих друзьях — ведь они твоя семья. Но, боюсь, у нас не хватит времени.
— Может не хватить. Ведь в моей семье было сорок человек.
— Сорок?
— Около того, — кивнула Сара. — Мы ели на голых деревянных столах. Там всегда готовили что-нибудь овощное, а когда мыли посуду, то всегда пели.
— Ты действительно была в коммуне?
Она снова кивнула:
— Все, что я помню, — это постоянное чувство голода и холода. Наша жизнь напоминала стоянку цыганского табора, у нас всегда звучала музыка.
Алекс покачал головой. От этих слов веяло иной жизнью, которая прошла мимо него, так и не оставив в душе заметного следа. Его слишком занимали другие проблемы, вдобавок он был одержим футболом.
— Коммуна существует до сих пор?
— Я не была там довольно давно и ничего о них не знаю.
Алекс молчал. Ему хотелось спросить, почему она ничего не знает о тех людях, которые пели вместе с ней, учили ее, формировали ее личность. Но что-то удерживало его, не давая проявлять любопытство.
— Вы собираетесь вместе по праздникам? — тихо спросила она, теребя подол юбки.
— Как правило, да, — ответил Алекс. — Кто может, конечно. А вы?
Сара улыбнулась, и у Алекса сжалось сердце. Она была похожа на одинокого ребенка, возле которого шумела, веселилась толпа людей, а он не решался присоединиться к ней.
— Праздники? С ними всегда возникают проблемы. Джон, например, отмечает Рамадан.
— Он что, мусульманин?
— Нет. Просто он любит все необычное.
— А у тебя есть какие-нибудь планы на День Благодарения? — неожиданно спросил Алекс, сам удивившись своему порыву. — Или хиппи не отмечают этот праздник?
— Какие глупости. — Сара расцвела. — Я, по крайней мере, отмечаю… Но не напрашиваюсь на приглашение.
— Тем не менее, ты его получила. Предлагаю отправиться к Линдси на барбекю.
— К беременной Линдси? — переспросила Сара. — Не слишком ли ты легкомыслен со своими приглашениями?
— До ноября у нее еще есть время, а сейчас ей будет полезно побыть в компании.
— Не знаю, — в задумчивости сказала Сара. — Ты думаешь, я смогу поладить с женщиной, которая уверена, что я вторая Барби.
И снова Алекс открыл и закрыл рот. Сара улыбнулась, и в ее улыбке был триумф, означающий, что она выиграла этот раунд. Он никогда не упоминал при ней имени своей первой жены. Конечно, ей мог сказать Эллис. Но откуда Сара знала, как к ней относится Линдси? Все это пугало Алекса. Но влечение было сильнее страха, и он ничего не мог с этим поделать.
