— Но зачем так рисковать?
Джон быстро взглянул на собеседника и затем хрипло произнес:
— Они застрелили Дикси и еще одну собаку. Смеялись над их трупами, стреляли в Сэма.
— Понимаю, — сказала она. И это было правдой.
Палома не удивилась, когда, проводив полицейских, Джон отправился на место стычки забрать тела собак. К этому времени вернулась Марта. Ей хотелось узнать подробности, но Палома, рассказав ей о происшествии лишь в общих чертах, поспешила уединиться. Она ушла подальше от дома, к бассейну, где села и, обхватив себя руками, попыталась унять дрожь.
За эти часы она многое поняла. Жизнь одна. В это утро Джона могли убить, застрелить, как Дикси и Джока. Как сообщил ей Крис, хотя браконьер целился в Джона, пуля прошла мимо. А если бы нет, тогда она горевала бы по нему всю оставшуюся жизнь. Смерть — вот настоящий конец всему. Сейчас она не хочет выходить за него замуж, но он все равно останется в ее жизни. Теперь она поняла, что лучше быть для него последним человеком, чем никогда больше не увидеть его.
Рев мотора вновь привлек ее внимание. Палома побежала к гаражу. Джон разыскал собак.
— Джок жив, — сказал он. — Ранен, но это ерунда.
— А Дикси?
В ответ он покачал головой, и Палома заплакала.
— Не надо так расстраиваться, — попытался утешить ее Джон. — Она умерла сразу. К тому же Дикси достаточно пожила на свете. А этот поправится и будет здоровее прежнего.
Тем временем Джок зализывал рану розовым языком. Глядя на красивые пальцы Джона, теребящие черное ухо пса, Палома понемногу успокаивалась.
— Ты бледная, как полотно. Обедала? Нет? Попроси Марту, пусть приготовит тебе что-нибудь. И обязательно выпей сладкого чая. А я отвезу Джока к ветеринару и похороню Дикси, пока девочки не вернулись.
— Может быть, им стоит поприсутствовать на похоронах?
— Нет, похорон с них уже достаточно, — процедил Джон сквозь зубы.
Но девочки вернулись раньше Джона, и Палома сама рассказала им о смерти Дикси, стараясь сделать это как можно деликатнее. Лавиния разрыдалась у нее на плече. Виола лишь сильно побледнела, но сдержалась, хоть глаза ее наполнились слезами. Палома обняла ее свободной рукой и крепко прижала к себе.
— Дикси была очень храброй собакой, — сказала она с пафосом.
Лав громко всхлипнула, и тут по щекам Виолы тоже потекли слезы. Когда Джон вернулся, глаза у всех троих покраснели. Палома рассказала девочкам о происшествии, не упомянув, однако, о пуле, чуть не лишившей жизни их отца.
Джон был очень нежен с дочерьми, но строго посмотрел на Палому, когда девочки захотели попрощаться с Дикси.
— Если вы так хотите, — сказал он, скрывая свое недовольство.
Они похоронили собаку под яблоней, и девочки прочитали придуманную ими молитву. Глаза Паломы странно поблескивали: если бы она утаила от дочек смерть их любимого пса, то уберегла бы их от этого горя. Но быть может, страдание тоже полезно людям. Когда все, не исключая и Марты, пропели «Все вокруг светло и прекрасно», Лав уже улыбалась, и Виола, казалось, успокоилась. По дороге домой она взяла отца за руку и тихо сказала:
— Папа, давай заведем щенка?
Джон встретился взглядом с Паломой. Его глаза были холодными и непроницаемыми, ее — словно извинялись. Сжимая маленькую ладошку дочки, он сказал:
— Конечно, давай. Но не сейчас, милая. Нужно немного подождать.
Следующие три дня были на редкость спокойными. Проводя длинные, неторопливые дни в ожидании Джона, Палома решила, что если он еще раз предложит ей замужество, она согласится. Но она сама ни о чем его не спрашивала. Все свое время она посвятила дочерям, узнавая без устали, что они любят, а что — нет и открывая в них свои черты. Виола была очень похожа на нее, а Лавиния пошла в Патерсонов.
Девочки постепенно привыкали к ней. Однажды в «Голубиный холм» приехала погостить Констанция Браун. После ее отъезда Лавиния радостно заметила:
— Ну вот, все опять как при маме. Гости в доме.
— Что ты собираешься делать теперь, когда вернулась в Новую Зеландию? — спросила как-то Виола.
— Да, что ты собираешься делать? — присоединился к вопросу дочери вошедший незаметно Джон.
Палома растерянно взглянула на него и нерешительно ответила:
— Еще не знаю.
— Но ты думала об этом? — настаивал Джон.
Она кивнула, отводя глаза. Все трое вопросительно глядели на нее.
— Жалко будет, если ты уедешь от нас, правда, девочки? — сказал Джон, обращаясь к дочерям.
Виола перевела взгляд с отца на Палому и молча кивнула. Лав же звонко сказала:
— Да. Знаешь, папа, сегодня у нас была миссис Браун, и когда Они с Паломой сидели за столом, болтали и громко смеялись, все это так напоминало то время, когда мама была с нами!
Дотронувшись до ее мягких волос, Джон спросил:
— Может быть, мне самому надо приглашать в дом побольше женщин, разговаривать и смеяться с ними?
В зеленых глазах Лав блеснуло недоумение.
— Нет же, папа, у тебя так не получится. Они всегда так глупо смотрят на тебя…
— Ну, ладно, — прервал ее Джон. Он был неожиданно и приятно удивлен.
Лавиния лукаво взглянула на Палому.
— Как было бы хорошо, если бы ты женился на Паломе. Я с Виолой…
— Мы с Виолой, — автоматически поправил ее Джон, изучающе глядя на Палому.
— Мы уже говорили об этом, она нам так нравится! Она не становится глупой, когда ты появляешься. Вот будет здорово, если у нас будет мама, которую мы станем называть по имени. Ни у кого в школе нет такой мамы. И еще она знаменитость.
Палома не могла удержаться от смеха. Джон расхохотался вслед за ней. Девочки непонимающе посмотрели друг на друга.
— Мне очень приятно, — поспешно заговорила Палома, опережая Джона, — но если это произойдет, то я стану вашей мачехой. А мачехи обычно бывают сварливыми.
— Это только в сказках, — парировала Лав. — У некоторых моих подруг есть мачехи, но они очень хорошие. Ты тоже будешь хорошей.
Паломе нечего было возразить. Не глядя на Джона, который не спускал с нее глаз, она сказала:
— К сожалению, Лав, в жизни все гораздо сложнее, чем в сказке.
Девочки переглянулись и затем повернулись к отцу. Лав начала:
— Но мы думали…
Она запнулась, ища поддержки сестры.
— …Что ты только поэтому живешь у нас, — закончила Виола.
Джон мягко произнес:
— Хорошо, теперь, когда мы с Паломой знаем ваше мнение, мы можем это обсудить.
К всеобщему удивлению, Лав разрыдалась и выбежала из комнаты. Вскакивая на ноги, Виола объяснила:
— Я говорила ей, что мы можем ошибаться, но она была так уверена.
