была напугана. Она убежала прежде, чем я смог узнать ее имя. Я горько сожалею об этом. Я старался быть лучше его, потому что видел, какие разрушения может нанести миру человек, обладающий неограниченной властью.
Олив почувствовала нервный ком в горле.
- Позволь мне спросить. Почему ты хочешь быть отцом этого ребенка?
- Чтобы защитить его. Моему малышу достанется все самое лучшее.
- Какое тебе дело до него?
- У меня будет ребенок, и у меня будешь ты. Малыш узнает, что такое семья, в которой есть отец и мама.
- Зачем тебе все это? - Она раздраженно подняла руки. - Ни у кого из нас не было матерей, Гуннар. Ни у кого из нас не было полной семьи. Я готова отказаться от «Эмбиента», - ее голос дрогнул, когда она поняла, насколько все это было правдой, - потому что я не могу допустить, чтобы ребенка воспитывали в перерывах между важными совещаниями. Потому что я не могу оставить малыша на втором плане.
- Тогда ты можешь сделать это. Если захочешь. Никто не заставляет работать не покладая рук, оставь «Эмбиент».
- Ну, тогда помоги мне понять, о чем ты думаешь, потому что, в конце концов, мы скоро станем родителями.
Выражение лица Гуннара вдруг насторожило Олив. Конечно, прямо сейчас он сильно злился, и все же ему удавалось сохранять некое подобие невозмутимости. Выражение лица «я не сержусь, я разочарован».
Казалось, Гуннар закрылся и ушел в себя. Говорить о прошлом, об отце все еще было больно. Он не хотел делиться такими личными подробностями.
- Что с тобой случилось? - спросила она.
- Говорить об этом бесполезно. Все, что тебе нужно знать, - мои планы на наше совместное будущее, я хочу быть с тобой. Я ожидаю, что ты выйдешь за меня замуж. И ты просто не можешь мне отказать. Что ты предложишь, если мы не поженимся? Может, мы будем заниматься ребенком по расписанию? Или ты отдашь его мне на воспитание? Как, по-твоему, мы должны поступить?
- Я собираюсь выносить здорового малыша - это прежде всего, родить его и двигаться дальше.
Она чувствовала себя такой хрупкой, как будто раскалывалась на части. В своем отчаянии она пожертвовала тем, что было для нее важнее всего. Для ребенка важны совершенно другие вещи.
Мысль о том, что она потеряет фирму, пугала Олив. Но еще больше пугала мысль родить ребенка, который повторит ее путь. Ее жизнь не была счастливой. Никаких настоящих привязанностей, только гонка за успехом. Ее отец ставил перед ней препятствия, и она делала все возможное, чтобы преодолеть все сложности. Только так она могла заслужить внимание и ласку отца. И она знала, что он любил ее.
Олив хранила память об отце, пока ей не пришлось задуматься о том, какой матерью она хотела бы быть. Эти мысли начали разрушать все ее представления о собственной жизни, до и особенно после беременности. Потому что для своего малыша она готова сделать все. И пример взаимоотношений с отцом явно стоило забыть, ей он не пригодится.
- То, что я сказала тебе прошлой ночью, - произнесла Олив, - было честно. Я не представляю себя без собственного бизнеса. Я привыкла всегда и во всем получать то, что хочу. Единственное, во что я верю, - в успех собственного бизнеса. И, откровенно говоря, я хочу внести в свою жизнь какие-то новые правила. Потому что в прежнем образе жизни я сильно разочаровалась. Да, у меня много денег. - Олив покачала головой. - Все, чего я хотела по-настоящему, - заставить отца гордиться мной. Все, чего я когда-либо желала, - это сделать так, чтобы он не сожалел, что ему приходилось таскать меня за собой на все эти заседания правления и…
- Он мог бы пригласить няню. Твой отец был миллиардером. То, что он водил тебя за собой повсюду, - его собственная ошибка как родителя. Он делал это, чтобы воспитать тебя по своему собственному замыслу. Он мог бы оставлять тебя дома, не так ли? В его силах позаботиться о том, чтобы тебе было безопасно и комфортно в детской комнате с множеством игрушек. Тебе не обязательно было находиться там в свой день рождения. Ты могла бы быть дома с воздушными шарами и покататься на пони, черт возьми, он мог бы изменить день встречи! Поскольку он был владельцем компании и мог спокойно распоряжаться своим временем.
Гуннар, казалось, специально сыпал соль на раны, и, хотя сейчас был подходящий момент для откровенности, его резкие слова причиняли боль, и она хотела нанести ему ответный удар.
- У меня тоже не было дома с нянями. И мне тоже не устраивали никаких вечеринок по случаю дня рождения. Это был выбор наших родителей. Чтобы сделать нас особенными, сильными личностями. Тебе не за что извиняться перед своим отцом, как и мне не за что извиняться перед своим.
Олив вдруг осознала, насколько прав Гуннар. Все было так, как он говорил. Ее отцу не нужно было брать ее на эти деловые встречи. Она думала, так происходит потому, что папа хотел провести с ней время. Но они почти не общались, она просто сидела часами и дожидалась его.
Поведение отца заставило ее понять, что личной жизни не существует, важна только работа. Он учил ее стирать границы возможного, все время преодолевать себя и идти к цели.
Конечно, отец старался подать положительный пример Олив. Но его мечта не обязательно должна была быть ее мечтой. Теперь, стоя в этой гостиной, она понятия не имела, в чем заключались ее истинные планы. Ей было двадцать шесть лет, и она была единственной женщиной - генеральным директором технологической компании. И самой младшей из всех сотрудников. Она не знала, хочет ли и дальше плотно заниматься карьерой. У нее будет ребенок, и это определенно изменило ее приоритеты.
Боже, она даже дважды рухнула в обморок на глазах у Гуннара!
- Я выйду за тебя замуж, - сказала она. - При одном условии.
Теперь она ясно видела свое будущее. Ей нужен был свой собственный путь. Тот, который приведет ее к самой себе. К себе настоящей, лучшему, чем сейчас, человеку и лучшей матери.
- Я хочу, чтобы ты вложил деньги в стартап. Да, я пока точно не могу сказать, что в итоге получится за проект и будет ли он успешным.
Но ты мог бы мне помочь. Возможный успех произойдет только через год
