— А я не люблю загорать! — Настя ходила рядом, оглядывая огромные кусты цветущих роз. Казалось, розы не чувствовали приближающихся холодов. Их нежно-оранжевые махровые лепестки источали тончайший аромат. И весь внутренний дворик венецианского дома благоухал.
Алена непонимающе посмотрела на Настю.
— Когда тело загорает, оно становится гладким и более привлекательным, — заметила она.
— А у меня веснушки становятся ярче, к тому же я сразу сгораю, — пояснила Настя.
— В веснушках весь твой шарм, а ты их стесняешься, — возмущалась Дорис. — Твои золотые волосы и веснушки — это то, что должны обожать мужчины!
В окне второго этажа показалась полосатая пижама Игоря. Он прижался носом к стеклу и грустно уставился на девушек.
— Ты знаешь, когда я рассказала мужу по телефону твою детективную историю, он минут пять молчал. Не мог слова вымолвить. А потом спросил: «Значит, на Саврасова „наехали“?»
— То есть твой муж имел ввиду автомобиль? — непонимающе уточнила Дорис.
Алена презрительно посмотрела в сторону немки.
— Да нет же, это жаргон наш, — пояснила Настя, — так говорят, когда на человека нападают.
— За деньги?
— Необязательно.
— Тогда, может, действительно его кто-нибудь ударил, а он не сам упал, как рассказывает, — предположила Дорис.
— Погодите-погодите, — задумчиво остановила девушек Алена. — Муж почему-то спросил, кто на Биеннале из русских ему конкуренцию составляет.
— Ты думаешь, что…
Алена многозначительно посмотрела на Настю.
— А Игорь никому ни слова. — Настя покачала головой. — И даже врач не сказал, что этот шрам мог быть от удара по голове.
— Может, его об этом никто не спрашивал, — изрекла Алена.
— Может быть, — согласилась Настя. — Я ведь тогда больше своей проблемой интересовалась: откуда Игорь меня знает, где мог видеть?
— А ты присутствовала, когда врач сеанс гипноза с ним проводил? — почему-то шепотом спросила Дорис и посмотрела на окно, где маячившая фигура Игоря стала казаться необыкновенно загадочной и фантастичной.
Настя кивнула.
— Только врач меня не сразу пригласил, — объяснила девушка, — а после его глубокого погружения в сон.
— Ужасно интересно! «Вы сейчас уснете, уснете. Вот вы уже спите и вам снится чудный сон», — закрыв глаза и вытянув вперед руки, промолвила Дорис, разыгрывая тут же придуманную сцену.
— Нет, это вовсе не так было, — возразила Настя. — Он лежал в затемненном кабинете с подключенными датчиками, которые на экране графически воспроизводили его ответы. Врач стал ему задавать наводящие вопросы обо мне, а Игорь невнятно и путано что-то говорил. Потом виллу Алены под Москвой стал описывать: расположение комнат, подсобных помещений, упомянул о том, что делал росписи стен. Когда стал рассказывать про огромные цветные мониторы на столе у охранников, я сразу вспомнила про видеокамеры около бассейна. И как мы голышом купались. Конечно же, охранники подглядывали. Я сразу врачу знак подала — мы так уславливались, — и он вокруг этого стал «плясать». Но представляете, девочки, как психика у людей устроена, ведь, оказывается, Игорь просто мимо проходил — один только взгляд на монитор бросил, и его мозг тут же зафиксировал. Врач считает, что это профессиональная особенность — у художников зрительная память очень развита!
Дорис, вздохнув, пожаловалась:
— Только не у меня. Я раз двести могу на кого-нибудь смотреть, а моя зрительная память схватит только то, что захочет.
— У него, между прочим, тоже! — заметила Алена. — Ведь он же всех девочек должен был на мониторах видеть, а запомнил только Настю.
— Послушай, а когда гипноз прошел, врач ему рассказал обо всем?
— Да, только Игорь ничего не вспомнил, ни про мониторы у охранников, ни про нас, как мы там в бассейне бултыхались! Мне даже поначалу казалось, что он притворяется. Но врач разъяснил, что все это произошло на уровне подсознания. Мозг, как компьютер, занес в память, а отыскать может только специалист. Дилетант стук-стук по клавишам, а ответа нет. Наоборот, компьютер только вопросы тебе подбрасывает. Игорь сам мне рассказывал, что считал, будто у него мозги поехали. Знаете, сколько мучился, понять не мог, откуда такой сон, как явь!
— Она его за муки полюбила… — с насмешкой продекламировала Алена.
— Да, такого есть за что полюбить, — возразила Дорис. — Сам прославился, Настю прославил.
— Из его славы шубу не сошьешь, — жестко прокомментировала Алена.
— Насте шубы не нужны. У нее все у самой есть! — заметила Дорис.
— Не у нее, а у ее мамы! — настаивала Алена.
— Ну что вы спорите. Между мной и Игорем ничего нет!
Девочки многозначительно переглянулись.
— Потом эта француженка… она на него так смотрит… — Настя поджала губы.
— Точно, — подтвердила Дорис, — и вся из себя, просто шарман, правда.
Алена развела руками.
— Но поверьте моему опыту: может, у них что-то и было, но теперь все. Видели, как этот Тенгиз около нее увивается? А они ведь друзья! Игорь же, вон, взгляни. — Алена махнула рукой в сторону окна, где продолжал стоять художник. — Он, хоть и гордый, виду не показывает, не знаю, что там касается образа на картине, но в живую Настю втюрился по уши. Это точно.
— Даже поправляться на глазах стал, — поддержала ее Дорис. — Ты бы помогла человеку. Темной ночкой бы к нему в постельку нырнула. Его бы «компьютер» тогда про бассейн вспомнил. Никакой врач не понадобился бы. Я тебе гарантирую, что удовольствия больше, чем нагишом в бассейне купаться. Но ты ведь не такая, тебе ведь надо только по любви.
— А что такое любовь? — презрительно улыбнувшись, вмешалась Алена.
— Любовь — это когда тебе так приятно, так хорошо! — мечтательно изрекла Дорис. — Чтобы хотелось обнять, прижаться и так вот стоять…
— Лежать, — с сарказмом уточнила Алена, — и лучше на шелковых простынях в огромной спальне, а вокруг тебя музыка, танцовщицы, слуги с подносами восточных сладостей и фруктов.
— В общем, «Тысяча и одна ночь», — провозгласила Настя.
Все трое дружно расхохотались.
— Добрый день, девочки! — Наталья с чашкой кофе в руке и эскизами под мышкой вышла к подружкам. На ней был темно-зеленый костюм из плотного шелка, который не только подходил к цвету глаз, но и придавал стройность располневшей фигуре: ровный жакет скрывал бедра, юбка, расширяясь книзу, чуть фалдила. — Что это вы так веселитесь? — Она подсела рядом с Аленой к круглому соломенному столику и разложила на нем рисунки. — Не возражаете, если я к вам присоединюсь? Хочу немного передохнуть, воздухом подышать. День сегодня очень тяжелый, много приезжало клиентов. Я тут новый эскиз к лифу платья набросала. Хотите взглянуть?
