— Здесь никого не будет, — пообещала Алена, снова выходя на воздух.
— Ой, камера! — Кто-то из девушек показал на глазок вертящегося объектива.
— А, это охрана, — небрежно бросила Алена. — Она у нас бесполая, как в гаремах.
— Все-таки неприятно, что за тобой кто-то наблюдает, — заметила Настя.
— Они не за тобой, а за территорией наблюдают, — поправила подругу Алена.
— У мамы тоже есть охрана, — возразила Настя, — но они за ней в ванну не ходят.
Алена пожала плечами.
— А если они нахальные? — поинтересовалась одна из девушек.
— Нахальных уволим, — твердо произнесла будущая хозяйка виллы. — А ты, Настя, вообще, из семьи художников. Обнаженное тело — это прекрасно. Как же себя чувствуют натурщицы?
— Ну это же их работа! — настаивала на своем Настя.
— У охранников тоже работа, только наоборот, — пошутили девушки.
— Да ну их! Ныряем! — скинув вечерний наряд, Алена первая окунулась в ласковую прохладу голубой воды. Черные длинные волосы струились сзади.
— Ой, какая прелесть! Я еще никогда не плавала нагишом. — Не устояв перед соблазном, Настя нырнула следом за ней и, перевернувшись на спину, вдохнула аромат свежего утра. Первого утра своего совершеннолетия.
Дом Натальи в Венеции был полон народу. Хозяйка радовалась — она не любила одиночества. В каждой комнате теперь кто-то жил. Врач считал, что присутствие людей пошло Игорю на пользу: он медленно восстанавливался. Иногда, слушая болтовню девушек, которые специально навещали его, открывал глаза и смотрел… в основном на Настю, но порой бросал красноречивые взгляды на Алену.
Подруги ездили на экскурсии, ходили по музеям, просто гуляли по городу, притаскивая новости с выставочных тусовок. Выставка закрывалась, жюри подводило итоги, Венеция кипела и бурлила сплетнями. Ходили слухи, что Игорь получит одно из призовых мест именно за «Златовласку».
— Ну даешь, подруга! Не знала, что ты такая скрытная! Приворожила Саврасова, позировала ему, а мне ни слова! — Расчесывая свои длинные блестящие волосы, Алена посмотрела в зеркало на Настю. Девушки прихорашивались, собираясь в театр. — Ай да недотрога! Значит, у тебя с ним любовь? Ведь ты же сказала: «только по любви!»
— Ну что ты на нее накинулась, возможно, она ради искусства, — защищала подругу Дорис. — Только почему ты не хочешь нам рассказать? — Немка сделала обиженное лицо. — Ведь мы же не твоя мама.
Настя с досадой уставилась на себя в зеркало, сосредоточенно припудривая еле заметные веснушки.
— Ну почему вы все не верите мне! Не знаю я никакого Игоря! В глаза его никогда не видела!
— А он красавчик! И художник от Бога. Тебя очень точно изобразил. Даже улыбку. Я тебя понимаю. Я бы такому тоже не отказала! — Дорис втиснулась между подружками, подставив и свою физиономию блестящему отражению.
— Ну и хитрюга ты, Настя, — не обращая внимания на призывы подруги поверить ей, заметила Алена. — Ты с ним у меня познакомилась?
— Когда? — Настя широко раскрыла глаза.
— Когда я вас к себе на виллу после твоего дня рождения приглашала?
— А он разве был тогда?
— Ну конечно, он кое-что у нас декорировал, стены расписывал. Помнишь, я девочкам нашу спальню показывала?
— Помню. Там росписи еще сырые были.
— Вот-вот! Росписи помнишь, значит?
— Еще бы! Сплошная эротика! Любовные сцены, женщины с поясами целомудрия! Незабываемые впечатления! Такое не каждый выдумает.
— Это не он выдумал. — Алена обиженно поджала губы. — Это мы с мужем хотели. А он только литографии принес, с которых делал копии.
— Эх вы! Хотели такого художника оклеветать, — снова вступилась Дорис. — А он, бедненький, заказ сладострастного хозяина выполнял.
— Между прочим, ваш великий Микеланджело тоже был небезгрешен. Его скульптура «Леда и Юпитер в образе лебедя», по-вашему, не эротика? — рассердилась Алена.
— Да уж, — примирительно поддержала Дорис, — если посмотреть на этого лебедя, что между ног у голой Леды раскинулся, всю ночь спать не будешь!
— А вы тут пояс целомудрия, пояс целомудрия, — разворчалась Алена.
— Ну-ка расскажи мне поподробнее, как эта штука выглядит? — полюбопытствовала немка. — Кажется, я где-то читала, что это такой металлический обруч и его надевают, — Дорис выразительно показала место, на которое надевают очень неприятную, судя по выражению ее лица, вещицу, — и на замочек защелкивают. И ни тебе любовников, ни ванн там или душей каких, ни-че-го-шень-ки. Точно?
Алена кивнула.
— Ну у тебя и муж. Тиран просто! В спальне такое изобразить.
— Да это он просто так. Он в искусстве вообще ничего не понимает, — защищалась Алена.
— Конечно, не понимает. Это чтобы жене не повадно было на других заглядываться! А? Бикини из стали! Вот мода! Не позавидуешь! — причитала Дорис, но вдруг, сообразив, состроила хитрую физиономию: — А ключик ведь: тю-тю — украсть можно!
— Игорь нам рассказывал, что средневековые дамочки так и делали. Когда их мужья в длительные военные походы уходили, они ключики подделывали.
— Я так и думала. А наказания за супружескую неверность предусматривались? — Дорис изобразила, будто вонзает кинжал в сердце.
— Довольно лояльные. На одной из картинок, которые Игорь нам приносил, распутницу веником охаживали. Но публично, при подружках!
— А у нас… адвокатов нанимают, раздел имущества, разрыв брачного контракта, — прокомментировала немка.
— У нас… круче поступают. Тоже охаживают, но автоматной очередью, — вздохнула Алена.
— У вас расстреливают?
— Можно подумать, у вас только одни цивилизованные методы! — взорвалась Алена. — Я видела в кино — кровь и стрельба на каждом шагу.
— Бывает, что стреляют, но это в кварталах, где красные фонари, то есть где всякие притоны. Устраивают разборки из-за проституток… наркотиков. Но в жизни я этого никогда не видела.
— А я видела! — Алена помрачнела.
Дорис с Настей недоверчиво посмотрели на подругу.
— У нас другой климат. Характер у мужчин более суровый и, если что не так, собственную жену могут жестоко наказать, например…
Настя прервала Алену:
— Ну что ты такое несешь? Она и вправду подумает, что твой муж в принципе может тебя из автомата расстрелять!
— Кто знает, кто знает… — Алена, встала и, как бы стряхивая с себя неприятные мысли, проговорила: — Да, это я, конечно, пошутила!
— Синьорина, к вам пришли! — позвала горничная-итальянка.
Спускаясь по лестнице в гостиную, Настя увидела белокурую маленькую девушку и черноволосого усатого мужчину, которые как завороженные уставились на нее немигающим взглядом.
